— Почему ты так торопился?
— Я узнал новости и спешил к тебе, так как боялся, чтобы с тобой не случилось беды.
— Я, слава богу, жив и здоров и сижу на своем коне. Но какие ж ты узнал новости?
— Неприятные новости. Вначале мой гостеприимный священник отмалчивался.
— А потом?
— Деньги развязали ему язык. Часть я ему отдал за благословение, часть подарил попадье, остальное — дочке, якобы за то, что она помыла мне ноги.
— А дочка хороша?
— О мой господин, верно, на душе у тебя весело, раз ты шутишь с Езником. Впрочем, дочка и впрямь хороша: черноглазая, румяная, с длинной косой…
— Почему же ты с ней не обручился?
— Я подкупил священника другим. Обещал, что попрошу князя перевести его в Двин. Смешно! Этот крестьянин хочет служить в столице.
— Разве ты не хочешь, чтобы тебя сделали сотником?
— Почему же нет? Я стал бы драться как лев.
— Ну, а священник хочет в столице крестить, венчать, хоронить… Люди там так же родятся и умирают, как в селах.
— Это верно, господин мой.
— Что же ты узнал от священника?
— Против царя восстали агванцы и гардманцы. Их поднял Севада. Священник рассказал, как однажды пришел сельский староста и по приказу князя созвал всех крестьян на церковный двор. Он заставил их дать клятву, что в случае надобности они возьмутся за оружие против царя, и все поклялись в верности князю. В других деревнях и селах произошло то же самое. За три дня, сказал священник, четыре тысячи человек собрались под знамя князя Давида. С этим войском он двинулся на Утик. А народ, оставшийся в деревнях, поклялся не давать царским войскам даже сухой корки.
— Все это я уже знаю. Ты зря раздарил деньги, — сказал князь.
Потом, сообщив ему необходимые сведения, Марзпетуни спросил:
— Может быть, ты что-нибудь узнал о движении войск? Где гардманцы должны соединиться с утикцами и в каком месте они должны встретиться с царскими войсками?
— Это мне не удалось выяснить. В харчевне я встретил воина, бежавшего из ущелья Тавуша. Он рассказывал, что несколько отрядов Амрама рыскают в тростниках Куры и намереваются убить царя во время переправы через року, потому что Амрам боится егеров и не хочет биться с ними в открытом поле.
— Ну, это им не удастся, — заметил спокойно князь. — Телохранители царя — ванандцы. Против их щитов и молния бессильна, не только стрелы утикцев.
— Воин говорил, что, если подоспеют абхазские войска, Амрам смело сразится с царем.
— Абхазские войска? — не веря своим ушам, переспросил князь.
— Да, абхазские войска! Цлик-Амрам обещал Гургену Утик в благодарность за помощь против Ашота.
— Откуда твой воин узнал об этом?
— Он бродил несколько дней в тростниках с разведчиками. Утикцы обещали ему, что князь Амрам возьмет его вместе с ними в Абхазию, куда переедет сам Цлик после того, как передаст Гургену Утик и получит в Абхазии другую область. Этот воин не захотел оставаться с утикцами именно поэтому. Он честный армянин! «Если Амрам собирается уйти в Абхазию, почему мы ради него должны воевать с нашим царем?» — сказал он мне.
Лицо князя омрачилось. Рассказ телохранителя встревожил его. До этого он успокаивал себя надеждой, что появление царя с большим войском заставит Амрама отступить в свои земли и прекратить войну. Узнав, что в этом деле замешан и абхазский царь, он чрезвычайно опечалился. Амрам, уверенный в помощи чужеземцев, мог причинить стране большие бедствия.
У Марзпетупи оставалась надежда только на собственное красноречие: быть может, ему все же удастся уговорить мятежника? Он не знал иного способа, которым можно было бы предотвратить надвигающуюся опасность.
— Господин мой! Этот старый абхазский волк причинил нам много бедствий — когда же мы с ним рассчитаемся? — спросил Езник.
— Когда богу будет угодно, — коротко ответил князь и стал подгонять коня.
— Куда мы едем? — спросил телохранитель, следуя за ним.
— Мы сегодня должны прибыть в стан Амрама. Каждый потерянный час чреват опасностью.
— У лошадей не хватит сил пробежать в один день такое расстояние.
— Сколько миль до Тавуша?
— Больше ста. Сегодня мы едва-едва, да и то к вечеру доберемся до ущелья Сагама.
— А завтра утром?
