– Тогда это и есть нужное место.
Крой, чуть пригнувшись к карте, придавил к этой точке указку, словно мысленно нагнетая туда мощь армии.
– Герои. Фельнигг?
– Да, господин?
– Доставьте сообщение лорд-губенатору Миду, чтобы снимал осаду с Олленсанда и со всей поспешностью выдвигался на встречу с нами под Осрунгом.
Кто-то резко втянул воздух сквозь зубы.
– Мид рассвирепеет, – предупредил Миттерик.
– Это за ним водится. А что делать?
– Я пойду обратно тем же путем, – сказал Ищейка. – Встречусь со своими молодцами и поверну их на север. Так что послание могу передать и я.
– Будет лучше, если его в личном порядке передаст полковник Фельнигг. Лорд-губернатор Мид… не расположен к северянам.
– Видимо, в отличие от всех, здесь присутствующих? – Ищейка, щеря в улыбке острые желтые зубы, оглядел цвет офицерства. – Ну ладно, тогда я поехал. Если повезет, увидимся на Героях через… сколько дней? Три? Четыре?
– Через пять, если погода не выправится.
– Так ведь Север. Ладно, пускай пять.
И Ищейка вслед за Байязом вышел из душной комнаты с низким потолком.
– Что ж, вышло, может, и не так, как нам хотелось, – Миттерик ткнул мясистым кулаком в мясистую ладонь, – но, может быть, мы им теперь кое-что покажем? Выволочем негодяев в чистое поле и наконец устроим им разгром!
Под натужный скрип ножек стула он встал.
– Всё, я поехал. Потороплю дивизию. Надо срочно выходить ночным маршем. Все на врага, лорд-маршал!
– Постойте, – Крой сидел за бюваром и окунал в чернильницу перо, собираясь писать приказы. – На ночь глядя не трогайте их с места. По таким дорогам, в такую погоду поспешность принесет больше вреда, чем пользы.
– Но, лорд-маршал, если мы…
– Я собираюсь ускорить темп, генерал, но не мчаться сломя голову к поражению. Мы не должны пинать людей излишне жестко. Не стоит ради боеготовности выматывать силы.
Миттерик натягивал краги.
– Дьявол бы побрал эти чертовы дороги!
Горст отодвинулся, давая генералу с вереницей адъютантов вый-ти, а сам молча представлял, как лично препровождает их из комнаты прямиком в тартарары.
Крой за написанием рескрипта поигрывал бровями:
– Здравомыслие… избегает… битв.
Перо аккуратно плыло по бумаге.
– Кому-то надо будет передать это распоряжение генералу Челенгорму. Выдвинуться со всей поспешностью к Героям и занять холм, а также городок Осрунг и все подступы и переправы к реке, что…
Горст шагнул вперед:
– Я это сделаю.
Если дело дойдет до боя, дивизия Челенгорма окажется в нем первая. «И я буду впереди самых передних рядов. Призраки Сипани я похороню в самой сердцевине».
– Никому я бы не доверил это так охотно, как вам.
Горст ухватился за бумагу, но маршал выпустил ее не сразу, а посмотрел испытующе; свернутый лист протянулся меж ними как мостик.
– Однако помните, что вы королевский обозреватель, а не воин.
«Я ни то и ни другое. Я мальчик на побегушках, и здесь нахожусь потому, что больше мне нигде нет места. Я письмоносец в мундире. Причем в мундире, если на то пошло, испачканном. Я мертвец, который все еще трепыхается. Ха-ха! Взгляните на этого стоеросового болвана со смешным голосом! Велите, пусть он вам спляшет!»
– Слушаюсь.
– Так что обозревать обозревайте, это никоим образом не возбраняется. Но уж будьте добры, никакой героики. Не как накануне под Барденом. Война – не место для героики. Особенно такая.
– Слушаюсь.
Крой выпустил лист и повернулся к карте, меряя расстояние циркулем из большого и указательного пальца.
– Если бы мы вас потеряли, король бы мне этого никогда не простил.
«Король меня здесь бросил и думать забыл, и никто не пожалеет, если меня изрубят на куски, а мозги разбросают по всему Северу. И прежде всего я сам».
– Слушаюсь.
На этом Горст вышел обратно в непогоду, где его и поразила молния.
До нее было рукой подать – вот она, осторожно ступает навстречу по раскисшей грязи двора. Ее улыбка на гнетущем фоне слякоти сияла, как солнце. Даже, можно сказать, обжигала. В сердце полыхнуло, сладко обдав жаром кожу; перехватило дыхание. Месяцы, проведенные в разлуке, не сказались решительно никак. Он все так же отчаянно, безнадежно ее любил.
– Финри, – прошептал он с благоговейным трепетом, как какое-нибудь заклятие, опрометчиво брошенное глуповатым чародеем из сказки, – какими судьбами?
