— Если вам нравится наше пиво, то почему вы не пьете еще? — спросил меня переводчик.
Сказать ему, что я не могу оторваться от своего кейса, было бы глупо. Даже соврать я не знал как. Норвежец оказался сообразительным и учтивым человеком. Он что-то сказал секьюрити. Тот принес мне сразу три бокала и что-то буркнул на своем языке. Его сослуживец перевел:
— Мой друг приносит вам свои соболезнования и говорит, что, наверное, только в России офицеры работают во время отдыха.
— Но мы умеем и отдыхать во время работы, — сказал я, чокаясь.
Тут мой негласный охранник за весь день сказал лишь одно слово по-русски:
— Водька!
Мы дружно рассмеялись.
Когда я поздно ночью подъехал к трапу нашего самолета, блондин подошел попрощаться. Через переводчика он сказал мне:
— Мы сегодня славно поработали.
— Да, напряженный день, — сказал я.
Мы улыбнулись, пожав на прощанье друг другу руки.
В декабре 1996 года российская военная делегация во главе с министром обороны прибыла в Брюссель на очередную встречу с руководством НАТО. Еще до отлета Родионова в Бельгию на Арбат поступила информация, что предстоящая встреча министра с Соланой будет похожа на «последнее предупреждение». Под таким соусом натовцы хотели, видимо, добиться некоторого смягчения позиций Москвы против расширения НАТО. Российская сторона была к этому готова.
В самолете я просмотрел материалы нашей разведки, касающиеся того суммарного военного потенциала, который получал НАТО в случае расширения. Превосходство над нами было многократное и тотальное.
Логика подсказывала: надо выбрасывать наши последние козыри, говорить о конкретных военных мерах, которые Россия будет вынуждена принять в случае такого развития событий.
На бельгийской военной авиабазе Родионова встречал посол Виталий Чуркин. Перед тем как идти на переговоры с натовцами, дипломаты и военные сели в специально отведенной в аэропорту комнате за стол — согласовать позиции. Меня поразило, что Чуркин менторским тоном стал советовать нашим генералам, как себя вести на переговорах, и даже рекомендовал «не паниковать».
Он как бы между прочим посоветовал не касаться вопроса о перенацеливании ракет и не пугать натовцев никакими силовыми контрмерами.
Когда же от Чуркина последовали другие странные инструкции, то даже начальник Главного управления международного военного сотрудничества генерал-полковник Леонид Ивашов, человек в высшей степени выдержанный и интеллигентный, и тот не стерпел и был вынужден несколькими тактичными фразами осадить посла.
Мне вспомнилось выступление Ивашова на закрытых слушаниях в Думе в 1993 году. Тогда Леонид Григорьевич высказал несколько главных прогнозов насчет того, что ждет Россию в отношениях с НАТО в ближайшие годы. Каждый его прогноз сбылся на сто процентов. Этот человек, никогда не поддающийся эмоциям и тем более политической конъюнктуре, когда дело касается анализа военно-стратегических проблем, был у нас на Арбате мудрым провидцем и дипломатом. Он бьи одним из тех немногих генералов, в котором сочетались лучшие качества представителей старой российской военной школы — профессионализм и интеллект, порядочность и интеллигентность.
Переговоры Родионова с Соланой с первой минуты пошли по руслу, о котором предупреждал нашего министра генерал Ивашов. Генсек НАТО начал нас «давить» и предупреждать, что расширение становится уже чуть ли не объективным историческим процессом.
— Вслед за расширением НАТО в Европу вновь возвратится «холодная война», — отрезал Родионов.
Солана не соглашался и говорил, что это уже в прошлом. Родионов доказывал свое. Опять не сошлись.
Не сошлись и в предложении Соланы подписать документ об обмене офицерами связи.
— Сначала надо подписать договор «Россия — НАТО», — сказал Родионов.
— Мы готовы подписать хартию, — уклонялся Солана.
— Только договор, — напирал министр.
Не сошлись…
