Сохранились только наброски некоторых, наиболее, так сказать, распространенных «видов» воровства и мошенничества да опыт словаря воровского («байкового») языка или, вернее, жаргона. Тем не менее и то, что есть, представляет несомненный интерес и значение. Здесь заложены элементарные основы для изучения преступного мира. И если вместе с развитием и усложнениями жизни «развилась и усовершенствовалась», быть может, преступная деятельность разных воровских шаек, то все же общие основания их те же, что были и раньше.
Вот почему мы предлагаем читателю эту неоконченную часть записок И. Д. Путилина, придав ей более соответствующее заглавие: «Очерк некоторых видов воровства в Петербурге».
Необходимо прибавить к этому, что все эти наблюдения и выводы И. Д. Путилина относятся преимущественно к 60-м годам. После того уже столько сделано и им, и его заместителями, что в настоящее время эти очерки далеки от характеристики современных мошенников.
Большие города, как известно, служат обыкновенно широкой ареной для деятельности воров и мошенников.
Многолюдство, огромные дома, многочисленность площадей и улиц, плотность населения, шумное движение днем и ночью, толпы повсюду снующего народа и чрезвычайная трудность следить за действиями каждой отдельной личности из десятков, сотен и даже тысяч людей — все это доставляет ворам и мошенникам всякие удобства для успешного занятия своим «ремеслом».
Наша северная столица подвержена общей участи. Безгласность и неверность получаемых при том официальных и неофициальных сведений о преступлениях являются причиной, по которой у нас нет еще и быть не может точной статистики преступности.
Дорожа своим спокойствием и не надеясь на возврат украденной вещи, весьма значительная часть жителей не приносит жалоб на кражи, за исключением только тех случаев, когда похищение слишком значительно. Поимка вора или грабителя в большинстве случаев до такой степени затруднительна, неприятности, встречаемые каждым частным человеком при упорном и настойчивом преследовании мошенника, так значительны, что немногие решаются жертвовать для этого временем и спокойствием, а решившиеся — часто не достигают своей цели.
Воры и мошенники попадаются несколько раз кряду, освобождаются по недостатку улик и каждый раз возобновляют с большей опытностью и дерзостью свою деятельность.
Если, например, мошенник неосторожно вынет из чужого кармана платок или портсигар и будет на этом пойман, то дело всегда почти окончится ничем. Не везде есть поблизости полицейский или прохожий, готовый прийти на помощь. Каждый идет своей дорогой, не желая вмешиваться в дело, которое влечет за собою хлопоты, таскание по судам, чего так боится обыватель.
Наконец, представив вора в полицию, кроме хлопот, не выиграешь ничего: вор отопрется, разбирательство продлится, обвинителя будут беспокоить запросами и показаниями, и мошенник, по недостатку доказательств или освобождается (и снова пускается в свое ремесло), или же, смотря по ценности кражи, предается суду, где также весьма много шансов на то, чтобы отделаться запирательством, бежать, быть оправданным и выйти опять на волю. В худшем же случае подвергнуться наказанию и высылке, взять затем дома новый паспорт и обрадовать свою братию в столице новым внезапным приездом.
При производстве мною многих исследований, дознаний и осмотров я убедился, что столица наша кормит целое сословие тунеядцев-мошенников, у которых есть свои обычаи, свои законы, свой особый род жизни и даже свой язык.
И хотя общий гражданский быт, полиция и государственные законы оттесняют это общество-сословие во многих отношениях, но оно все-таки находит средства не только жить постоянно на счет других, но даже постепенно увеличиваться…
Значительное сословие здешних воров и мошенников, известных под принятым ими названием мазуриков, связано между собой узами взаимной нужды и помощи, промысла, товарищества и даже условного языка — «байкового», носящего на воровском жаргоне название музыки.
«Сословие» это состоит из подонков почти всех классов общества, из мужчин и женщин. Есть среди них дворяне, чиновники, служащие и отставные солдаты, но большей частью это мещане, бывшие дворовые люди, отпущенники и крестьяне. Есть и ремесленники, иностранцы и прочие. Некоторые проживают по настоящим видам, другие — по фальшивым, краденым или купленным паспортам, под чужими именами, третьи — вовсе без видов. Одеваются они, смотря по роду мошенничества, которому себя посвятили, различно и нередко преображаются с ног до головы по несколько раз в день.
