— Как насчет почты? — поинтересовался я. — Пришло что-нибудь Салли уже после ее смерти?
— В субботу я как раз об этом подумал и заглянул в ее ящик. Рекламные листки, журнал «Тайм» и открытка от подружки из Йосемити — «я здесь чудесно провожу время», вроде того. В субботу же зашел на почту и сообщил новый адрес, чтобы всю почту на ее имя отправляли опекунам. Так ведь полагается поступать?
— Совершенно верно, — кивнул я. — Мистер Корбитски, а кто живет выше и ниже квартиры Салли?
— Наверху — коммивояжер, Джордж Эверетт. Постоянно в разъездах, две недели уже его нет, скоро должен вернуться. Продает какую-то тяжелую технику в четырех-пяти штатах.
— Вы уверены, что его не было в городе ночью прошлого четверга?
— Да. На прошлой неделе он прислал мне чек, деньги за квартиру. Чек поступил в пятницу, штемпель Сент-Пола.
Я посмотрел на дядю, он кивнул и проговорил:
— А ничего, если мы… заглянем и в квартиру мистера Эверетта?
— Зачем вам?
— Просто проверить, не заходили ли туда в последнее время и не пользовался ли кто-нибудь выходящим в шахту окном. Мы ненадолго, и ничего там не тронем — можете пойти с нами.
— Да уж, распалили вы мое любопытство. Ладно, но с одним условием: расскажите, что вы ищете на крыше и в этой квартире. Знаю, вы сомневаетесь, что смерть Салли была естественной, но что ей могли сделать с крыши или из квартиры этажом выше? Могу сказать одно: по шахте никто не поднимался и не спускался. Я проверял, и вы наверняка тоже.
Дядя признал, что да, и поделился с ним моей версией: Салли могли показать что-то сверху или снизу, чтобы напугать ее.
— Не исключено, — согласился Корбитски. — Значит, вы считаете, что кто-то залез на крышу или проник в квартиру Джорджа, пока его нет? Ладно, пошли.
Он взял в ящике ключ с ярлычком и поднялся с нами на четвертый этаж. Постучался, желая убедиться, что жилец еще не вернулся, и открыл дверь. Помещение опять-таки представляло собой копию квартиры Салли, только мебель в ней была расставлена по-другому.
— Ох и духота же тут, — пробормотал Корбитски. — Джордж все окна закрыл.
Мы с дядей направились в спальню. Выходящее в шахту окно действительно было закрыто, на подоконнике и карнизах, как и на прочих горизонтальных поверхностях, скопилось много пыли. Ясно было, что это окно в последнюю неделю не открывали и к подоконнику не прислонялись.
— Версия частично рухнула, Эд, — прокомментировал дядя. — Остается крыша или другие квартиры. Мистер Корбитски, кто живет на втором этаже?
— Скажу, когда ко мне спустимся. Вдруг мистер Эверетт вернется прямо в эту минуту — придется объясняться и все такое.
Внизу старик налил себе еще виски. Мы с дядей вежливо отказались.
— Ваше здоровье, джентльмены!
— Второй этаж, — деликатно напомнил я.
— Исключено, — потряс головой Корбитски. — Почтальон с женой, пожилая пара. Тихие, приличные, давние наши съемщики — шесть лет уже надо мной живут. Хотят переехать за город, когда муж на пенсию выйдет. Не такие люди, чтобы в шахту что-то совать.
— Может, ночью в четверг их не было дома?
— Сомневаюсь. Из города они не отлучались: отпуск он брал в апреле.
— А если просто ушли куда-нибудь вечером?
— Это возможно. Во сколько, говорите, несчастье случилось?
— В полночь или немного позднее.
— Нет. Встают они в шесть часов, ложатся спать в десять, иногда в одиннадцать.
— Как их фамилия?
— Уинстоу. Джеймс работает в Дирборнском отделении, это неподалеку. Потому, наверное, они и прожили здесь долго, хотя квартира для двоих маловата. Он говорит, почтальон и так весь день путешествует, не хватало еще ездить с работы и на работу.
— Но вы не знаете, находились ли они дома ночью в четверг?
— Нет, однако их отсутствие меня удивило бы. Спросите у миссис Уинслоу, она и теперь, вероятно, дома.
— Я схожу, Эд. — Дядя вышел, а я спросил:
— Уинслоу знали Салли?
— Только в лицо. В воскресенье я обедал у них — они приглашают меня раз в месяц. Когда я сообщил, что Салли Доуэр умерла, они не поняли, кто это — пришлось объяснять, мол, та девушка, рыженькая, которая над ними жила. Тогда они вспомнили, что встречали ее на лестнице, но из какой она квартиры, не знали. — Корбитски снова приложился к стакану, глядя на меня поверх его края. — А если вы хотите спросить, не совали ли что-то в шахту из моего окна, отвечу вам сразу: нет.
