После расстрелов и расправ на Пресне общество оцепенело. Гробовая тишина говорит о том, что перестроечная митинговая эйфория ушла в прошлое. Политическая обстановка такова: оппозиция разгромлена и придавлена, Ельцинская клика загоняет народ в стойло новой буржуазной конституции. Именно в это сумрачное время художник Геннадий Животов бросает клич: "Кто не сдался, те ко мне!..".
Надо сказать, что ситуация в культуре была тогда удивительной и парадоксальной. Колоссальные слои советского официоза словно канули в темный омут. Социалистическое государство рухнуло, захватив с собой в небытие госзаказ и прочий альтруизм в сфере культуры. Сотни московских художников оказались без всяких средств к существованию, потянулись вереницей на Арбат — торговать своими полотнами. Иные же, напротив, тихо засели в своих пыльных мастерских, как божьи коровки в коре дубов. Они застыли на многие годы, выжидая время несбыточной весны. Видно, здоровый советский конформизм сыграл с ними злую шутку. Ледяной страх перед новой дикой и невнятной реальностью запечатал их души, намертво сковал их творческую энергию.
ХУДОЖНИК ВАСИЛИЙ ПРОХАНОВ (В.АЛЕКСАНДРОВ) И ПОЭТ СЕРГЕЙ СОКОЛКИН
С другой же стороны, ненавидящий все советское вчерашний андеграунд на тот момент не только выбрался из-под глыб, но и захватил доминирующие позиции в культуре, занял место нового официоза, стал фаворитом прессы и телевидения. Как грибы повыскакивали повсюду галерейки так называемого "современного искусства". Используя нонконформистскую риторику и левую эстетику, "авангардисты" кинулись радостно в услужение банкирам и олигархам, стали культурным спецназом нового либерального строя. Ждать от них поддержки и понимания было бессмысленно. Покуда часть интеллигенции открыто призывала Ельцина гасить из пулеметов Верховный Совет и прочее "советское быдло", наши "современные художники" по большей части ерничали и зубоскалили, фотографировались на фоне сожженного парламента со спущенными штанами…
Казалось, что культура занималась тогда только своими, сугубо частными, проблемами, а ее носители остались совершенно индифферентны к расстрелам и узурпациям. Что, конечно, открывало зеленый коридор дальнейшим экзекуциям. Народ был брошен на произвол судьбы, прямо в пасть к Ельцину!
КИНОКРИТИК АНАСТАСИЯ БЕЛОКУРОВА И УЧЁНЫЙ ВЛАДИМИР АВДЕЕВ
Но нашелся тогда московский художник Животов, собрал нас на кухне… Итак, четыре собрались человека и пообещали друг другу во что бы то ни стало сделать выставку, посвященную восстанию 93-го года. Рассчитывать на какие-то залы, какие-то распрекрасные чертоги не приходилось. После нескольких неудачных попыток найти под проект выставочные площади Животов сказал: "Я отдаю свою мастерскую…"
Это был крепкий сводчатый подвал дома на Садовом, где в воскресенье, 9 января 1994 года, в атмосфере "массовой секретности" при великом стечении гостей и иностранной прессы открылась подпольная выставка "Русский Пожар".
ПУБЛИЦИСТ ЕВГЕНИЙ МАЛИКОВ
В экспозиции доминировал Животов — эти его мастерские рисунки, соединяющие пафос и гротеск. Помню плоское, белое, похожее на огромное блюдо лицо Егора Тимуровича в конце коридора. Словно мёртвая луна, выплыла из-за туч… Помню картину с летящими над Москвой демонами. Серые, жилистые тела, перепончатые крылья, выпученные ледяные очи. Вся эта нечисть, подобно саранче, застила небо, и мощным потоком перла куда-то за горизонт, нависая над арками и шпилями омраченной столицы.
Следующим художников был Федя Дубровин. В его работах было много декоративности и условности, что на фоне академического рисунка Животова выглядело дерзким экспериментом.
КУЛЬТУРТРЕГЕР БОРИС КУПРИЯНОВ И ХУДОЖНИК ГЕННАДИЙ ЖИВОТОВ
"Вот видите, и авангардисты за нас…" — говорил я на открытии выставки…
Помню, что Дубровин вывесил большую печальную запрокинутую голову убитого мальчика. На этом полотне смерть была красива.
Еще одним участником была скульптор Людмила Колтухова. Она создала из арматуры две композиции "Первый снег" и "Первая кровь". Также от нее поступил в экспозицию полутораметровый гранитный фаллос, на который неизменно кем-то надевалась кожаная кепка. Данная скандальная работа отсылала к образу московского градоначальника. Кто-то подписал: "Мэр моржовый…"
