Анна Серафимова -- Жили-были
Жило-было тело. Хорошо, дружно, всяк на своём месте, со своими правами и обязанностями, сосуществовали в нём сердце, печень, руки, ноги, глаза, селезёнка… Одним словом, всё, что упомянуто в анатомическом атласе. У каждого была своя задача, своё занятие, своя функция. И никто не стремился конкурировать, перехватывать функции другого. Ноги не стремились подняться выше и занять место головы, почки не чувствовали себя ущемлёнными, что они не видят света, что их держат взаперти, не лезли на место глаз. То есть — застой! Никаких новаторств, устремлений, модернизации и новых подходов.
Но вот услышал дружный союз органов, частей тела, конечностей, что все они — не свободны (да ведь и впрямь!), что они угнетаемы, что идея централизма, в соответствии с которой они по старинке ещё влачат существование, себя изжила. Что суверенитета им не хватает, поэтому их возможности сильно ограничены. Нужна перестройка организма! Во имя ускорения, улучшения и свободы. Как только они самоопределятся и разделятся, так благоденствие и наступит. Долой застой организма!
Призадумались органы. Внутри тела зрело брожение, недовольство теми ущемлениями, о которых, бедные, и не догадывались. Действительно, почки-то взаперти, света белого не видят, в демократических процессах не участвуют, сменить занятие им никто не позволяет. Они, может, думать желают, мыслить стремятся. Почему этим правом лишь мозги обладают? Узурпация! Спасибо доброжелателям, надоумили, не то так бы и считали дальше, что всё хорошо и дружно. А оказывается — ужас! Тоталитаризм! Попрание! Угнетение! Угроза мировой демократии!
Стало тело лихорадить. А появившийся Консенсус, которому и принадлежала идея отделения почек от прямой кишки и независимости головы от сердца, всё трещал о том, что части тела должны самоопределиться. Без расчленения в таком благородном деле — улучшения и усовершенствования— не обойтись. Отделиться ради свободы и демократии просто необходимо. "Посудите сами, — дудел Консенсус Плюрализмович, — почему ты, сердце, должно день и ночь стучать, перегонять кровь по всему организму, обеспечивая жизнедеятельность всех? Главное — не дать себе засохнуть. А проблемы остальных — это их проблемы. Жизнедеятельствуй во имя себя! Ты, сердце, можешь гнать кровь не своему организму, а создать кооператив и гнать кровь на сторону. Станешь успешным предпринимателем, эффективным собственником, цивилизованным кооператором! А ноги, — подстрекал Консенсус, — задумывались вы, почему на вас ездят все? Всех вы таскаете. Оно вам надо? Да вы транспортные услуги будете кому угодно оказывать, когда отделитесь. Нарасхват станете!" И ноги стали косо посматривать даже одна на другую: "Почему это -куда одна, туда и другая? А идея самостоятельности, независимости, свободы выбора маршрута? Она очень привлекательна, эта идея. Она сулит нам счастье". Решили ноги: отныне — всё порознь! Если одна в лес, то другая — по дрова!
Консенсус не унимался с реформаторскими идеями, мол, видели, как в анатомическом театре хорошо в банках сердцу — отдельная площадь, ни от кого не зависит, печени, гортани тоже лафа… Всяк сам по себе. Разве это — не мечта? Да и то нельзя не принять во внимание, что когда все вместе, то стоит одному заболеть, так и другие страдают. А то и все вместе из-за одного сердечного приступа— на тот свет. Спасибочки! Хотим врозь, и чтобы каждый за себя страдал и отвечал. И дивиденды получал.
Консенсус, видя готовность союза органов к перестройке, вызвал пьяного заплечных дел мастера. Тот, рыкнув: "Шта?! Свободы вам?! Щас получите!", — взялся за дело. Раз! Голова получила автономию. Чик-чик, глаза, уши, нос— всем отвалили столько суверенитета, сколько хотели. Два — ноги отправились каждая сама по себе в самостоятельный путь, встали на свободную дорожку, сбросили с себя груз поджелудочной железы, грудной клетки и прочего отягощения.
