(Продолжение. Начало в №25)
Простой американский шпион
Когда читаешь мемуары, уже имея жизненный опыт и опыт их прочтения, сразу понимаешь, что именно прочтешь или чего в этих мемуарах не будет. А если вдруг не видишь ожидаемого или читаешь совсем не о том, что можно было ожидать от данного автора, то волей-неволей возникает вопрос, а почему так? Вот и при чтении книги Скотта у меня этот вопрос постоянно возникал.
Биограф Скотта сообщает: «Будучи студентом Экспериментального колледжа, Джон Скотт мечтал стать писателем. В годы учения он написал роман и несколько эссе о культурной элите в древних Афинах и роли мыслителя и писателя в современной ему Америке». Как и следовало ожидать, роман оказался никому не нужен, а очередной роман, который Скотт, по его словам, писал в СССР, тоже никого не заинтересовал. Итак, по распространяемой им же легенде, Скотт хотел стать романистом. Это глупость, но не преступление. Однако как романиста его должны были интересовать люди, их судьбы и разные истории из их жизни.
И первое, что меня удивило - в его книге (за редчайшим исключением) практически нет людей: нет персонажей его будущих романов, нет описания ни его советских приятелей, ни товарищей по работе, ни начальников – нет ни их фамилий, зачастую нет даже имен, ни каких-либо случаев, в которых они участвуют вместе со Скоттом. А ведь Скотт пять лет жил в их кругу, в одном с ними бараке, потом в одном с ними доме!
Но это не всё. Из книги следует, что он постоянно общался со многими людьми и, так сказать, брал у них интервью, поскольку, как и чуть позже Рихард Зорге в Японии, представлялся собеседникам как журналист и будущий писатель. Судя по всему, он разговаривал со всеми первыми руководителями города и комбината, и описание кое-кого из них в книге есть, причем, довольно подробное. Но если присмотреться к этим описаниям, то в книге, за редчайшим исключением, не представлен никто, кто на момент ее издания мог быть жив и находиться в СССР. Скотт охотно и подробно описывает только тех, кто, по его мнению, уже был расстрелян или сидел.
(Между прочим, он подкузьмил А.П. Завенягина, второго директора Магнитки. Дело в том, что в 1935 году Завенягин соблазнился работой в НКВД и перешел на строительство Норильского металлургического комбината, который строил НКВД. Делалось это без огласки, а Скотт понял его исчезновение из Магнитогорска так, что Завенягина арестовали, посему выдал всё, что думал о Завенягине, и что от него и о нем услышал, типа: «Очевидно, в Магнитогорске его опьянила полнота власти. Он стал бюрократическим тираном. … Проведенная на комбинате чистка, ответственность за которую частично лежит и на нем, лишила Магнитогорский комбинат нескольких лучших инженеров. На комбинате не было заметно никаких значительных изменений к лучшему, когда им руководил Завенягин».
Так вот, в официальной биографии Завенягина в Википедии сказано: «Родился в семье машиниста на станции Узловая», и как-то застенчиво не упоминается его национальность. А Скотт простодушно брякает: «Завенягин был сыном бедного еврейского разносчика». Вот так взял и ни за что, ни про что понизил человеку градус пролетарского происхождения.)
Еще. Скотт, судя по тексту своей книги, в области техники остался дилетантом, это следует из того, как он описывает технику и технические проблемы, скажем, аварии. Это удивительно, поскольку он всё же, пять лет работал сварщиком и оператором коксохимического производства; по его словам, он даже начал учиться в вечернем металлургическом институте. Тем не менее у Скотта нет ни слова ни об одной технической подробности того, чем даже лично сам пять лет занимался! Остается впечатление, что его техника вообще не интересовала. Казалось бы, романист, что от него требовать…
