– Ну и что такого? – вздохнул Сухинин.
– А то такого, что она перед ВЕБ -камерой раздевалась, да заголялась перед этими женихами своими, да с ними этим самым, как его… ну, виртуальным сексом занималась.
– Как это? – напряженно спросил Сухинин.
– А так, что он на том конце эфира ей пишет или говорит по аудио-гарнитуре – "сними лифчик, сними трусики, покажи это, да покажи то"… а она не только ему показывает, но и его просит, чтобы он ей свою пыпыску показал, да и подрочил, да и кончил бы потом на экран… Такой вот секс.
– И не стыдно было подглядывать? – спросил Сухинин.
– Это работа шефа по безопасности, – ответил Кобелев, – поэтому не стыдно.
Долго молчали.
Выпили по стаканчику Чивас Ригал, потом снова по стаканчику.
– Ничего, брателло, зато она физически ни с кем, за это я тебе ручаюсь, – утешил Кобелев, – ни с одним мужиком за два года что она у меня тут, я гарантию даю, можно жениться.
– Оригиналы видео, что у твоего шефа безопасности мне отдашь, – сказал Сухинин, и чтобы никаких копий.
***
Олеся сидела с Рыжиком и складывала Рыжику дом из красных кубиков.
– Рыжик, это Москва, это Кремль, а это Мавзолей.
– Малей, – повторял Рыжик.
– Пусичка ты моя, – целуя Рыжика в темечко, говорила Олеся.вертолетом допрыгнуть до строительства новой насосной, кину в глаза, снова обнял его за плечи, – втюри
***
– Врать на Совете не буду. Котлованы со спутника видны как на ладони, потому то меня Митрохин и прислал.
Вован при этих словах явно приуныл.
– Но на Совете скажу, что видел объективные трудности и что видел, что ты создал предпосылки к их преодолению…
Вован сглотнул от волнения слюну…
– Я могу поручиться перед Советом за то, что ты к маю…
Вован вздрогнул, напрягшись…
– Что ты к маю все нагонишь, – повысив голос, сказал Сухинин – Нагоню, бля буду, нагоню…
– Вобщем, я готов за тебя поручиться и взять часть ответственности на себя, хоть это и не легко, – сказал Сухинин, потому что придется мне здесь самому порулить.
– Вот и правильно, вот и домик твой новый сгодится, – оживился Кобелев.
– А дом на Олесю запиши, – сказал Сухинин, – на нее дарственную оформи.
***
Страшно, когда самолёт отрывается от полосы.
И чем старше становишься, тем всё страшнее летать.
Вот когда Сухинин был совсем молодым, он летал без всякого страха. Причем, самолеты были такие допотопные – например винтовой четырехмоторный Ил-18.
Или вообще Ту-104 этот переделанный в пассажирский вагон бомбардировщик Ту-16. И ничего. Не боялся. Даже один раз, когда в полете случилось какое-то происшествие, и когда в салоне вдруг сильно завоняло горелой изоляцией и летчики из кабины забегали по проходу взад-вперед, то в хвост, то в кабину, и морды у них были не на шутку встревоженными, и то тогда Сухинин не забоялся.
А вот теперь, чем дальше, тем все хуже. Каждый перелет ему теперь отдавался в груди и в затылке ощущением какого-то безысходного страдания, которое может закончится только самым печальным образом.
Вот оторвались от полосы.
Тюмень – эта столица деревень, осталась внизу и позади.
И внизу и позади осталась Олеся.
Олеся, Олеся, Олеся…
Так птицы поют,
Так птицы поют в поднебесье.
***
– Как съездил? – после бандитско-брателловских объятий, поинтересовался Митрохин, – как там Вова Кобелев, не совсем еще оборзел?
– Нормально съездил, – дежурно ответил Сухинин, слегка скривившись от учуянного им запаха гнилого зуба, пахнувшего изо рта Митрохина, – Вова вполне вменяем, есть трудности по дальней насосной, но они вполне купируются и преодолимы.
– По дальней насосной я и хотел от тебя потом получить письменный отчет, – сказал Митрохин, и увидав удивление в глазах Сухинина, пояснил, – я ведь с понедельника официальный ВРИО.
– Ах, ну да, – вздохнул Сухинин, – реинкарнация Будды, король умер, да здравствует король…
– Не глумись, – погрозил пальчиком Митрохин, – лучше устрой нам привальную вечеринку, там тебя будет ждать сюрприз.
– Не томи, я не люблю сюрпризов, – надулся Сухинин.
– Вот именно потому что не любишь, потому и буду томить, – самодовольно усмехнулся Митрохин, – приятный сюрприз вдвойне, если угодно…
Вообще, Сухинину, как холостяку, да и еще по принятому среди своих статусу "ни кола – ни двора" (а и то правда – разве можно в приличном обществе считать колом или двором холостяцкую квартиру в триста квадратов!), Сухинину в плане организации привальной вечеринки вышли и амнистия, и послабление. Организацию всего-про-всего взял на себя новоявленный ВРИО и местом встречи объявил дом Пузанова на Десне по Калужскому шоссе. Таким образом, Сухинину оставалось только обеспечить собственную явку.
