Она замолчала. Все смотрели на нее и на Дамблдора. Загадочная реплика насчет реальности как-то скользнула мимо сознания, и в глазах у всех был один и тот же вопрос: «Кто был этот человек?». Его никто не задал вслух, но после короткой паузы МакГонагалл ответила:
— Амелия Боунс.
По спине Гарри пробежали мурашки.
Это был давний, оставшийся в прошлом страх — но воспоминание о том фарсе, который тогдашний Министр Магии Корнелий Фадж разыграл под названием «Слушание по делу Поттера», до сих пор наводило некоторую оторопь. А ведь именно Долорес Амбридж стояла за всем этим! Она наслала на Гарри дементоров, чтобы спровоцировать его на применение магии вне школы — а Фадж, как послушная марионетка, тут же сварганил обвинение. И если бы не Амелия Боунс, одна из немногих чиновников, сохранивших чувство справедливости, да и просто здравого смысла... Гарри вспомнился блеск ее монокля и басовитый голос, такой необычный у женщины, но куда более приятный, чем тоненький, с придыханием, девчоночий голосок Амбридж. Он слегка улыбнулся, и оторопь прошла.
Год спустя Волдеморт убил Амелию Боунс.
— С чего мы все-таки начнем, Минерва? — мягко и несколько озабоченно спросил Дамблдор.
— Мы уже начали, — хмыкнула МакГонагалл. — Что-то сказали о Министерстве, что-то о Времени… Знаешь, начни ты. Мне нужно еще разок заглянуть в Омут Памяти.
— Будь осторожна, Минерва.
— Я знаю, Альбус, я всегда осторожна.
Она встала и направилась к полке, на которой стоял каменный сосуд.
— Что ж, Министерство… — задумчиво произнес Дамблдор. — С Министерством — как со Снейпом, друзья мои… Ни у кого из нас нет особых оснований любить его, но некоторая справедливость нужна. Знаете, Гермиона, у нас с вашим отцом был очень горячий спор, и кое в чем он меня убедил! Мне пришлось признать, что в пути к цивилизованности маглы нас обошли. Но и Джеральд признал, что волшебное сообщество тоже цивилизовано, пусть несколько и отстает от маглов… А цивилизованное общество держится на людях, которые обеспечивают единство и стабильность. В этом состоит работа чиновников, и даже когда они начинают делать ее плохо — все равно оказывается, что с плохими чиновниками несколько лучше, чем вообще без них.
— Но тогда с хорошими чиновниками было бы намного лучше, чем с плохими, правда? — не удержался Рон.
Дамблдор ошеломленно уставился на него, потом вдруг расхохотался:
— Ох, максимализм, мудрость юных! Мне его порой так не хватает! Вы совершенно правы, Рон Уизли, мой юный друг! Только беда в том, что хороший чиновник — редкий зверь…
— Я так не думаю, сэр, — упрямо возразил Рон. — В Министерстве есть все же хорошие люди — взять хотя бы папу! Или Кингсли Шеклбота, или мракоборцев…
Дамблдор кивнул:
— Правильно! Но не они принимают глобальные решения, Рон. Правда, среди них попадаются люди, которые способны призвать своих коллег к разуму. Таким человеком была Амелия Боунс. Министерство — это маленькое подобие всего общества, и в нем самом кто-то должен поддерживать равновесие и стабильность. Это была тяжелейшая утрата. Со смертью Амелии болезнь, до этого момента тихо дремавшая в теле Министерства, начала понемногу разъедать его. Раньше она тоже проявлялась, ты сталкивался с этим, Гарри. Но как-то удавалось удерживать ее в терпимых пределах, снова загнать вглубь, и в первую очередь благодаря Амелии и еще некоторым ее коллегам, членам Ордена Феникса, кстати. Орден был создан для противодействия Волдеморту — но зло не исчерпывается одним Волдемортом, как в свое время не исчерпывалось только Гриндевальдом и его потусторонними бандами. Поэтому Орден существует до сих пор, и вряд ли когда-нибудь будет распущен — если, конечно, его тоже не поразит безумие. Это и есть болезнь, о которой я говорю, друзья. От нее существует только одно лекарство — разум. Не политика, не престиж, не исполнительность… и даже не авторитет. Хотя в Министерстве, где авторитет подменяет разум, разумным людям крайне нужен авторитет. Амелия Боунс была единственной, кто обладал им в достаточной степени.
Помолчав, он вдруг сказал:
— Ты меня беспокоишь, Гарри.
