— Есть, — ответила Мак-Гонагалл, — и даже не предположения, я почти уверена… Тебе не следует его опасаться, Сириус, даже если вы столкнетесь. Снейп решает свои проблемы.
— Да какие у него могут быть проблемы?!
— Его сын погиб в битве. И когда Снейп узнал о воскрешении Гермионы, он явно решил сделать то же самое… по-своему. Я не представляю, как ему удастся — только Светлый круг может сделать такое.
«У Снейпа был сын?!» — Гарри и Гермиона озадаченно переглянулись, и почто сразу же Сириус задал этот вопрос вслух.
— Был, — подтвердила Мак-Гонагалл. — Ты знаешь, что в битве погиб Драко Малфой?
— Да, но… Что?! Драко — сын Снейпа? Откуда ты знаешь, Минерва?
Минерва Мак-Гонагалл с хмурой усмешкой посмотрела на него.
— Снейп — несчастный человек, Сириус, — сказала она. — Он вырос в такой ненормальной семье, что даже вашим родичам, Поттер, до них далеко. Он неспособен любить. Но даже такой человек нуждается… хоть в какой-то близости. После битвы мы с ним несколько подружились. По крайней мере, я была в состоянии его выслушать, есть у меня такая редкая способность — выслушивать кого угодно. Вот так я и узнала. Ладно. Поттер… простите, Гарри, — она показала остальные две палочки. — Эти я тоже хотела бы отдать Сириусу.
— Пожалуйста, — с удивлением согласился он.
— Мне нужно ваше согласие. Это палочки ваших родителей.
— Что? — воскликнул он и подался вперед. — Они сохранились?!
— Хагрид нашел их под развалинами.
— Можно?..
С замирающим сердцем он взял обе палочки, провел под ним пальцами. Прикрыл глаза, как в свое время делал Оливандер, попытался определить. Палисандр, сердцевина — перо Синей птицы. «Мамина!» И железное дерево, а внутри — кусок драконьего рога. Палочка его отца, Джеймса Поттера… Взяв их в обе руки, он сомкнул кончики, резко развел — и между ними вспыхнула необыкновенная, серебристо-золотая радуга. Он вернул их Мак-Гонагалл и кивнул:
— Конечно, отдайте. Им они должны пригодиться.
— Еще как! — подтвердил Сириус, принимая палочки. — Надо же… Только как я их понесу?
— Как свою, наверное, — с недоумением ответил Гарри.
— Как-нибудь на досуге попробуй взять зубами сразу четыре палочки! И без помощи рук! — раздраженно посоветовал Сириус и задумался.
— А связать? — сочувственно предложила Гермиона.
— Об этом я как раз и думаю. Моя ведь должна быть отдельно, вдруг понадобится… Погоди!
Выдернув из-под пояса низ рубашки, он оторвал узкую полосу ткани и аккуратно обвязал три палочки, а второй конец привязал к ручке своей. Немного повертел, примериваясь. Сказал:
— Да, так сойдет. Ладно… — он нагнулся, аккуратно положил на траву. Выпрямился. — Пока, друзья. Я вас жду.
Одним плавным движением Сириус опустился на четвереньки и обернулся большой черной собакой. Постоял, виляя хвостом и часто, громко дыша — звук был, как у мчащегося «Хогвартс-Экспресса», только стука колес не хватало. Потом пригнул голову, поднял зубами свою палочку, под которой на полоске от рубашки болтался пучок остальных. Еще раз махнул хвостом, повернулся и потрусил прочь.
— Счастливо, Ньюхальз! — закричала ему вслед Гермиона.
— Удачи! — крикнул Гарри.
Мак-Гонагалл встала рядом с ними и проводила его взглядом. Когда Сириус превратился в маленькую точку на горизонте, она мягко потянула их назад и взмахнула палочкой. Окно превратилось в двойной портрет Невилла и Луны.
— А знаете, — вдруг сказала она, — это замечательная картина. Я попрошу мистера Томаса оживить ее, и ее стоит повесить в главном коридоре.
Опомнившись, Гарри и Гермиона посмотрели на нее.
— Хорошая идея, профессор, — согласился Гарри.
— Рада, что вы это одобряете, — усмехнулась Мак-Гонагалл. — Так… Подождете меня? Я пойду позову остальных. Нужно еще кое-что сделать. Все, Поппи.
Мадам Помфри встрепенулась и встала. Вместе с Мак-Гонагалл они вышли из комнаты. Гарри и Гермиона смотрели друг на друга, медленно приходя в себя.
— Столько событий в один день… — почти шепотом сказала Гермиона. — Голова гудит!
Гарри кивнул:
— И, похоже, еще не закончились, — он обнял ее. — Но хоть небольшая передышка!
Он опустился на освободившийся стул и усадил Гермиону к себе на колени.
