— Нет. Сказал только: «Это было достаточно жутко».
— Он прав, Гарри, — глухо сказала Гермиона. — Нет, подожди, — резко добавила она, заметив, что Гарри хочет возразить. — Выслушай меня, пожалуйста! Я знаю своего папу! Он всегда говорит… ну просто очень точно! Раз он сказал «придержать», значит, он и имел в виду — придержать, а не остановить!
— Зачем?
— Чтобы ты не кинулся опять все делать в одиночку… Гарри, твоей крови не хватит на всех, пойми! Должен быть другой способ!
— Я знаю только свой! — разозлился Гарри. — Это было все, что я смог найти!
— Я этим займусь, — твердо заявила Гермиона. — Я найду, я уверена! Не обижайся, Гарри, но я лучше умею искать в книгах. Хотя вижу, ты немалому научился. Но ты явно искал, как все ищут — прямую информацию. А есть еще и косвенная, порой не сразу уловишь, что есть какая-то связь. А у меня на это чутье.
— Я знаю твою интуицию. Мне так не хватало тебя, когда я рылся в этих фолиантах! Но, Гермиона, учти — это жуть! Это ведь о Стране Мертвых, Гермиона!
— И что, — усмехнулась Гермиона, — думаешь, что мне будет страшно? После того, как я там побывала? Гарри… — она поцеловала его. — Ты сделал великое открытие! Просто… оно еще несовершенно. Когда трансгрессию только открыли — знаешь, сколько народу погибло, пока не сделали ее безопасной? Нет! — она заметила, как изменилось лицо Гарри. — Нет, мы погибать не будем! С меня лично одной смерти хватит! Но способ усовершенствуем! И еще… — она посмотрела на Рона и Джинни.
Джинни сделала решительное лицо. А Рон сказал:
— Нас уже четверо. Еще двоих, правда, не хватает… Наверное, с них и начнем, так?
Гарри молчал. И улыбался.
Страшное напряжение этих месяцев (почти полгода!), не отпустившее его даже когда Гермиона восстала из мертвых, лишь ненадолго утихшее, когда они сидели в гостиной, когда он отнес ее в спальню, когда они лежали и, обнявшись, что-то шептали друг другу — это напряжение, снова вернувшись, вдруг истаяло, как туман под солнцем. Ему стало тепло. Гермиона, любовь моя, думал он, ты права, и все правы. А значит, я тоже.
— Я согласен, — сказал он.
Рон застыл перед искалеченным постером. Достал палочку, почесал кончиком голову, потом начал водить в воздухе — словно очерчивая контур постера невидимой линией.
— Вот как ты сделал! Обалдеть! — он повернулся к Гарри, который, присев на край стола, молча следил за его действиями. — А как ты вообще ее нашел, Гарри?
— В смысле? Я звал ее образ.
— Это-то я понял, но при таком расстоянии — как ты взял направление?
— Через любовь, — тихо ответил Гарри.
Гермиона одарила его улыбкой. Джинни широко раскрыла глаза.
— Рон, — сказал Гарри, — я попробую объяснить, но звучать будет очень глупо. Знаешь, как пишут всякую чушь типа «любовь преодолевает все преграды, любовь неподвластна расстояниям и времени»… Так вот, у меня, похоже, это все буквально, — он привлек к себе Гермиону. — Я раза два ее звал, был смутный отклик, и все…
— Я думала, что меня зовет кто-то из теней.
— Так ты услышала?
— Очень слабо.
— А потом Джеральд мне задал один вопрос, я понял, что надо делать, и я позвал так — «любимая». И расстояние сжалось. Это было все заклинание, Рон.
— Потрясающе! Как тебя надо называть, Гарри? Наверное — «Маг любви»? Таких, наверное, в истории еще не было!
— Были, — поправила Гермиона, — но очень, очень редко. Маги Жизни. Осторожно, наступишь.
Рон поглядел вниз, шарахнулся от красного пятна на полу и слегка побледнел.
— Не беспокойся, — усмехнулся Гарри, — мне мадам Помфри восстановила кровопотерю.
— И все-таки это — твоя…
— Тергео! — приказал Гарри, направив палочку. Пятно исчезло. — Вот и все.
Он перевел взгляд на постер и снова скомандовал:
— Тергео!
Ему пришлось несколько раз повторить заклинание, пока постер не очистился целиком. Да, крови он потерял очень много! «Если бы не Гермиона…» Он повернулся к ней, встретил ее взгляд. Похоже, Гермиона думала о том же. Она улыбнулась ему, потом вдруг отвернулась, всхлипнула и вытерла глаза.
— Прости, Гарри… У меня все время глаза на мокром месте. А еще Грейнджер!
— Ты о чем?
— У нашей семьи такой девиз: «Грейнджеры не плачут. Грейнджеры справляются»!
