— У меня тоже мелькали такие мысли, — признался Гарри. — Получается, что стоила кое-кому из маглов поверить в то, что мы существуем — и они нас нашли.
— Потому что они очень изобретательны, Гарри… Изобретательность заменяет им магию. А почему — «им»? Мы с тобой ведь тоже маглы, — она сказала это с удивлением, будто только сейчас это открыла. — Я родилась у маглов, ты вырос среди них… Кому, как не нам, понимать их?
— Ты… да, — согласился Гарри. — Не знаю, правда, насчет меня. Тех маглов, среди которых вырос я, мне не за что особенно любить. Мне как-то не доводилось общаться с хорошими маглами… — он засмеялся и обнял ее за талию, — пока я не встретил тебя. Да, кстати, ты же на третьем курсе проходила изучение маглов.
— Ой, нет! — она покачала головой. — Не напоминай — такая тогда была перегрузка! Но я не поэтому бросила магловедение. Сначала было жутко интересно, а потом начало раздражать. Те, кто писал учебники, ничего в жизни маглов не понимают. И не пытаются понять. Там многое подавалось с юмористической точки зрения, порой довольно остроумно, но знаешь, я как-то подумала — если бы маглы начали писать так про мир волшебников, мы бы обиделись.
— Наверное, — Гарри с интересом посмотрел на подругу. — А почему бы тебе не написать новый учебник? Думаю, у тебя бы получилось.
— Ой! — она почему-то смутилась. — Ты и правда так думаешь?
— Конечно! И это был бы замечательный учебник.
— Спасибо, милый… — рассмеявшись, она поцеловала его, отчего оба чуть не споткнулись. А потом призналась: — Я уже начала писать, Гарри! Все, пришли.
Они остановились перед лавкой. Гарри разглядывал ее с некоторым волнением. Здесь он купил свою палочку — ту самую, которая сейчас (несмотря на замечание Бонда), лежала в заднем кармане джинсов. Он машинально достал ее и ему показалось, что она излучает тепло — может, тоже вспомнила, что ее изготовили здесь? Что-то изменилось в лавке — Гарри не сразу понял, что именно, потом заметил — буквы вывески, которую он помнил облупленной от старости, блестела новой позолотой. «Семейство Оливандер — производители волшебных палочек с 382-го года до нашей эры»… Витрина, когда-то пыльная, тоже сияла чистотой, но в ней по-прежнему на выцветшей фиолетовой подушке лежала только одна-единственная палочка, потемневшая от времени. Только подушечка и палочка на ней хранили воспоминание о прежнем хозяине лавки. Оливандера-старшего не стало, а с его сыном они не были знакомы.
Им было несколько не по себе, когда зашли и где-то в глубине магазина зазвонил колокольчик. Однако Мартин Оливандер оказался настолько похожим на своего отца — и внешне, и негромким голосом, и спокойной, отрешенной манерой разговора — что временами казалось, будто Оливандер-старший вернулся, помолодев, из Страны Мертвых.
— Добрый вечер, — сказал он, выйдя из внутренней комнаты. — Очень рад, мистер Поттер. Мисс Грейнджер, если я не ошибаюсь? Очень приятно познакомиться именно с вами.
Он вышел из-за прилавка и галантно подвинул Гермионе стул. Гермиона улыбнулась и села, несколько удивленная его вниманием.
— Ива и драконья жила, правильно? — спросил мастер. — Я делал вашу палочку, мисс Грейнджер. Одна из первых, сделанных мной, когда я начал помогать отцу в его работе. Вы заметили, наверное, что она отличается от палочки мистера Поттера, да и от всех отцовских…
— Ну да, — улыбнулась Гермиона, крутя палочку в пальцах, — у нее резьба. Мне это так понравилось, когда я выбирала…
— А ей понравились вы. Отец считал, что не волшебник выбирает палочку, а палочка — волшебника… А на мой взгляд, они выбирают друг друга. С вашими палочками есть какие-то проблемы? Или вы зашли по другому поводу?
— С ними все в порядке, мистер Оливандер, — заверил его Гарри, взял у Гермионы меч и подошел к прилавку к прилавку. — Мы хотели показать вам это.
Он аккуратно развернул ткань и положил мечи рядом. Ни слова не говоря, Оливандер подошел и начал разглядывать их. В вечном полумраке лавки — сейчас, с наступлением вечера, ее скудно освещал только огонек масляной лампы на стене — его большие серебристые глаза, как и у отца, будто светились собственным лунным светом. Глаза, как у Луны! — вдруг сообразил Гарри. И как у Роберта Лавгуда. Похоже, они были не только друзьями, но и родственниками. Оливандер медленно поднял руку и почти ласково провел пальцами по рукояткам и гардам мечей.
