Чего бы только он ни отдал за письмецо из Хогвартса! За письмо от любого мага или колдуньи. Он был бы почти рад увидеть даже своего злейшего врага Драко Малфоя, только бы убедиться, что всё это был не сон…
Нельзя сказать, чтобы учёба в Хогвартсе была сплошным весельем. В самом конце последнего семестра Гарри встретился лицом к лицу ни с кем иным, как с Лордом Волдемортом собственной персоной. Волдеморт, может, и был теперь лишь тенью своего былого Я, но он был всё ещё жутким, всё ещё хитрым, всё ещё полным решимости вернуть себе власть.
И во второй раз Гарри ускользнул от Волдеморта, но в этот раз тот был слишком близок к цели, и даже теперь, недели спустя, Гарри всё ещё просыпался по ночам в холодном поту, думая, где же сейчас находится Волдеморт, вспоминая его мертвенно-бледное лицо и широкие безумные глаза. Внезапно Гарри выпрямился на скамейке. Он рассеянно глядел на зелёную изгородь, а изгородь, в свою очередь, глядела на него. Среди листвы появились два огромных зелёных глаза. Гарри вскочил на ноги как раз в ту секунду, когда через лужайку до него донесся язвительный голос.
«Я зна-аю, какой сегодня де-е-ень», – нараспев протянул Дадли, вразвалочку направляясь к нему. Огромные глаза моргнули и исчезли.
«Что?» – переспросил Гарри, не отводя взгляда от того места, где они были.
«Я знаю, какой сегодня день», – повторил Дадли, подходя к нему.
«Здорово, – сказал Гарри. – Значит, ты всё-таки выучил дни недели?».
«Сегодня твой день рождения, – ухмыльнулся Дадли. – Как же так, тебе разве не прислали открытки? У тебя не завелись друзья даже в твоей дурацкой школе?»
«Твоей маме лучше не слышать, что ты упоминаешь о моей школе», – хладнокровно заметил Гарри. Дадли подтянул брюки, сползавшие с жирных ляжек.
«Чего это ты уставился на изгородь?» – подозрительно спросил он.
«Стараюсь определить, каким заклинанием её лучше поджечь». Дадли попятился, с испуганным выражением на жирном лице.
«Ты н-не можешь – папа сказал, чтобы ты н-не использовал м-магию – он сказал, что выкинет тебя из дому – а тебе некуда идти… у тебя нет друзей, которые тебя примут…»
«Джиггери покери! – неистово завопил Гарри. – Фокус-покус сквигли-вигли…»
«МАААААААМ! – взревел Дадли и спотыкаясь рванулся к дому. – МААААААМ! Он делает ЭТО!» Гарри дорого заплатил за минутное веселье. Поскольку ни Дадли, ни изгородь никоим образом не пострадали, тетя Петуния поняла, что на самом деле он магию не применял, но, тем не менее, ему пришлось увернуться от удара по голове намыленной сковородкой. После чего она загрузила его работой, пообещав, что не будет его кормить, пока он не закончит.
И вот, пока Дадли шлялся поблизости, глазея по сторонам и поглощая мороженое, Гарри мыл окна, драил машину, косил траву на лужайке, поправлял клумбы, подстригал и поливал розы, красил садовую скамейку. В небе сияло солнце, обжигая ему шею. Гарри понимал, что не следовало поддаваться на уловки Дадли, но Дадли сказал то же самое, что и сам Гарри думал про себя… может, у него и не было друзей в Хогвартсе…
Посмотрели бы они сейчас на знаменитого Гарри Поттера, в отчаянии подумал он, разбрасывая удобрения на клумбы – спина ныла, по лицу катился пот. Было уже полвосьмого, когда он, выдохшись полностью, услышал, наконец, что его зовёт тетушка Петуния.
«Иди сюда! И ступай по газете!» Гарри с радостью шагнул в кухонный полумрак. Сверху на холодильнике стоял приготовленный на вечер пудинг: огромная гора взбитых сливок и сахарных фиалок. В духовке шипели куски свиного филе.
«Ешь скорее! Мейсоны скоро придут!» – крикнула тетушка Петуния, указывая на два куска хлеба и кусочек сыра на столе. Она уже была одета в вечернее платье цвета лососины. Гарри помыл руки и принялся за свой незатейливый ужин. Едва он закончил, как тётушка Петуния выдернула тарелку прямо у него из-под носа:
«В спальню! Поторапливайся!» Проходя мимо двери в гостиную, Гарри мельком увидел дядю Вернона и Дадли в смокингах и галстуках-бабочках. Едва он дошёл до верхней площадки, как зазвонили в дверь, и у подножия лестницы появилось яростное лицо дядюшки Вернона.
