— Ладно. Езжай на этот свой идиотский... этот дурацкий... на кубок этот твой. Только напиши своим... как их... Уизли, что ли, пусть сами тебя забирают. У меня нет времени возить тебя по всей стране. И можешь остаться у них до конца лета. Да, и напиши своему... крёстному, скажи... скажи, что едешь на матч.
— Вот и хорошо, — радостно ответил Гарри.
И направился к двери, еле сдерживая желание подпрыгнуть и заорать от восторга. Он едет!.. Едет к Уизли и увидит финал!
В прихожей он чуть не столкнулся с Дудли — тот ошивался под дверью в надежде подслушать, как ругают Гарри. Довольная улыбка Гарри его явно потрясла.
— Завтрак был замечательный, правда? — невинно сказал Гарри. — Я прямо объелся — а ты?
Дудли оторопел, а Гарри расхохотался и, прыгая через две ступеньки, взлетел наверх и скрылся в своей комнате.
Первым делом он увидел, что Хедвига вернулась. Она сидела в клетке, смотрела на Гарри огромными янтарными глазами и щёлкала клювом, давая понять, что недовольна. Кем, стало ясно почти мгновенно.
— ОЙ! — вскрикнул Гарри.
Ему в висок врезался маленький, серый и пернатый теннисный мячик. Гарри возмущённо потёр голову, недоуменно поднял глаза и увидел крошечного совёнка, такого маленького, что легко поместится на ладони. Совёнок с жужжанием носился по комнате, как запущенная петарда. Тут Гарри заметил, что совёнок бросил к его ногам письмо. Он наклонился, узнал почерк Рона и вскрыл конверт. Внутри лежала наспех нацарапанная записка.
Гарри! ПАПА ДОСТАЛ БИЛЕТЫ!!! Матч Ирландия — Болгария, в понедельник вечером. Мама написала муглам, чтобы они разрешили тебе приехать к нам. Может, они уже получили письмо, не знаю, сколько идёт мугловая почта. На всякий случай решил послать тебе со Свином записку.
На слове «Свин» Гарри вытаращил глаза, а затем посмотрел на крошечную птичку — та сосредоточенно наворачивала круги вокруг люстры. Никогда он не видел ничего менее похожего на свинью. Может, не разобрал почерк? Он продолжил читать:
Мы тебя заберём в любом случае, нравится это муглам или нет, не пропускать же тебе кубок, только мама с папой сказали, что для приличия надо сначала спросить. Если муглы скажут «да», срочно посылай Свина обратно с ответом, и мы заберём тебя в пять часов в воскресенье. Если скажут «нет», срочно посылай Свина с ответом, и мы всё равно заберём тебя в пять часов в воскресенье.
Гермиона явится сегодня после обеда. Перси пошёл работать — в департамент международного магического сотрудничества. Пока будешь у нас, ни слова про заграницу, а то он занудит тебя так, что от скуки штаны сползут.
Увидимся!
Рон
— Да угомонись ты! — прикрикнул Гарри. Совёнок трепыхал крылышками у него над головой и отчаянно клекотал от (только и мог предположить Гарри) гордости: он сумел не просто доставить письмо, но к тому же по назначению. — Иди сюда, понесёшь обратно ответ!
Совёнок плюхнулся на клетку Хедвиги. Та смерила его ледяным взором — мол, только посмей приблизиться.
Гарри схватил орлиное перо, чистый лист пергамента и написал:
Рон, всё в порядке, муглы разрешили. Увидимся завтра в пять. Я не доживу!
Гарри
Он скатал записку в комочек и привязал его к крошечной лапке — с превеликим трудом, потому что совёнок подпрыгивал на месте от нетерпения. Как только записку приладили, совёнок взмыл в воздух. С бешеной скоростью он вылетел в окно и был таков.
Гарри повернулся к Хедвиге:
— Как насчёт долгого путешествия?
Хедвига с достоинством ухнула.
— Отнесёшь это Сириусу? — попросил Гарри, взяв письмо. — Подожди... я только закончу.
Он развернул пергамент и торопливо добавил постскриптум:
P.S. Если захочешь со мной связаться, я буду у Рона Уизли до конца лета. Его папа достал билеты на финал квидишного кубка!
Закончив письмо, он привязал его к лапке Хедвиги; та держалась на удивление чинно, будто желала показать, как должна себя вести настоящая почтовая сова.
— Возвращайся к Рону, я буду у него. Хорошо? — сказал Гарри.
Она любовно ущипнула его за палец, а затем с мягким шелестом расправила огромные крылья и бесшумно вылетела в окно.
Гарри проводил её взглядом, а потом заполз под кровать, отодвинул половицу и достал большой кусок именинного пирога. Он ел, сидя на полу, и его переполняло небывалое счастье. Он ест пирог, а Дудли — паршивый грейпфрут; сегодня солнечный летний день, завтра Гарри отсюда уедет, шрам больше не болит, и скоро квидишный финал. Сейчас почти невозможно было нервничать — даже из-за Лорда Вольдеморта.
