— Почему же Малфои кажутся такими недовольными своей участью? Разве моё возвращение, моё восхождение к власти — это не то, чего они якобы так сильно желали на протяжении многих лет?
— Конечно, Милорд, — сказал Люциус Малфой. Его рука дрожала, когда он вытер пот с верхней губы. — Мы действительно этого желали… желаем до сих пор.
Сидевшая слева от Малфоя, его жена как-то странно и натянуто кивнула, старательно отводя глаза от Волдеморта и его змеи. Справа — его сын Драко, который пялился на неподвижно висящее тело, быстро посмотрел на Волдеморта и тут же отвёл взгляд, боясь встретиться с ним глазами.
— Господин, — сказала темноволосая женщина, сидевшая в середине стола, сдавленным от переполнявших её чувств голосом. — Это честь принимать вас здесь, в доме нашей семьи. Для нас нет большей радости.
Она сидела рядом со своей сестрой, но насколько темноволосая Беллатрикс с её тяжёлыми веками не походила на сестру внешне, настолько различались их поведение и манера держать себя. В то время как Нарцисса была неподвижна и бесстрастна, Беллатрикс, подавшись вперёд, всем своим видом выражала желание быть ближе к Волдеморту, которое не могли в полной мере выразить её слова.
— Нет большей радости, — повторил Волдеморт, слегка наклонив голову вбок, разглядывая Беллатрикс. — В твоих устах, Беллатрикс, это много значит.
Её лицо залилось румянцем, глаза наполнились слезами восторга.
— Господин знает, что я говорю только правду!
— Нет большей радости… Даже учитывая то счастливое событие, которое, как я слышал, имело место в вашей семье на этой неделе?
Она уставилась на него со слегка раскрытым ртом, очевидно не понимая, о чём идёт речь.
— Я не знаю, о чём вы говорите, Господин.
— О твоей племяннице, Беллатрикс. И вашей, Люциус и Нарцисса. Она только что вышла замуж за оборотня, Ремуса Люпина. Вы, наверное, так гордитесь.
Стол взорвался глумливым хохотом. Многие наклонились вперёд, чтобы обменяться ликующими взглядами, некоторые стучали кулаками по столу. Огромная змея, которой не понравилось, что её потревожили, открыла пасть и злобно зашипела, но Пожиратели Смерти не слышали этого, так ликовали они по поводу унижения Беллатрикс и Малфоев. Лицо Беллатрикс, недавно залитое румянцем радости, теперь покрылось уродливыми красными пятнами.
— Она нам не племянница, Господин, — ответила она, перекрикивая весёлый шум. — Мы - я и Нарцисса - не виделись с нашей сестрой с тех пор, как она вышла замуж за грязнокровку. Её отродье не имеет к нам никакого отношения, как и животное, за которое она вышла замуж.
— Что скажешь, Драко? — спросил Волдеморт. Несмотря на то, что он говорил тихо, голос его каким-то образом перекрывал гвалт и хохот, царившие в комнате. — Будешь нянчить волчат?
Весёлый шум усилился. Драко Малфой в ужасе повернулся к отцу, который сидел с опущенной головой и смотрел на свои колени, потом поймал взгляд матери. Она почти незаметно качнула головой и снова устремила свой бесстрастный взгляд на противоположную стену.
— Хватит, — сказал Волдеморт, поглаживая разгневанную змею. — Достаточно.
И смех мгновенно прекратился.
— Многие из наших старейших семейных древ немножко подгнили со временем, — сказал он. Беллатрикс, затаив дыхание, умоляюще смотрела на него. - Вам нужно подрезать ваше, чтобы оно оставалось здоровым, не так ли? Отрезать то лишнее, что пагубно влияет на здоровье всего дерева.
— Да, Господин, — прошептала Беллатрикс, и её глаза вновь наполнились слезами благодарности. — При первой же возможности!
— Она у вас появится, — сказал Волдеморт. — И в вашей семье, и во всём мире… мы будем отсекать ту гниль, что заражает нас, пока не останутся лишь те, в ком течёт истинная кровь…
Волдеморт поднял палочку Люциуса Малфоя, направил её на медленно вращающуюся фигуру над столом и легонько взмахнул. Человек со стоном очнулся и начал извиваться, пытаясь освободиться от невидимых пут.
— Узнаёшь ли ты нашу гостью, Северус? — спросил Волдеморт.
Снейп поднял глаза на перевёрнутое лицо. Все Пожиратели Смерти теперь смотрели на пленницу, как будто получили разрешение проявить любопытство. Как только она повернулась лицом к камину, женщина надтреснутым, полным ужаса голосом произнесла:
