Почему-то этот простой вопрос Нинелю возмутил. Она даже топнула толстой крепкой икрястой ногой и сжала руку в кулак.
- Как так перешла? - спросила она. - Что вы подразумевали, а?
- Ничего. Кроме календарной даты. - А вот этого я тебе не скажу! Я своему долгу не изменяла. Если бы не обстоятельства, я бы с такими, как вы, иначе разговаривала.
- Скажи, скажи, - вдруг вмешался в беседу чиновник. - Твой долг оставь при себе. Я понимаю, что Эдуард Оскарович хочет точно разобраться, ты ему не мешай.
- Ну ладно, ладно, - вперив в пространство желтые пуговицы глаз, буркнула Нинеля. Почему-то она не хотела признаваться, когда и при каких обстоятельствах покинула Землю. - Меня сбросили на парашюте в помощь партизанам. Но меня выдали. Немцы скинули меня с обрыва. Летом сорок третьего года. Вот я и здесь. - Какие такие немцы? - спросил чиновник. Надо историю учить!
- Как же он будет учить, - сказала Кора, - если он, может быть, жил раньше.
- Они меня пытали, - сказала Нинеля, - но числа я не помню.
- Мне большего не нужно, - сказал Эдуард Оскарович. - Тысяча девятьсот сорок третий год. Разброс значительный.
- Все? - спросила строго Нинеля. Коре казалось, что она видела ее прическу и тонко нарисованные дугами брови в каком-то историческом фильме.
- Все, - согласился чиновник. - Все ведет к умопомешательству. Неужели России это суждено?
- Ваша очередь, - сказала Нинеля, - давайте поговорим про вас, гражданин Журба.
- Это слово мне, Нинеля, не нравится. Так вам и скажу.
- А какое же нравится? - спросила Нинеля. - Можно - ваше превосходительство, ибо имею чин статского советника.
- Мамонт! - сказала Нинеля, обращаясь к Коре за поддержкой. - Он до революции жил.
- А разве вы об этом раньше не разговаривали? - удивилась Кора. - Вы же вместе живете здесь две недели.
Вместо Нинели, которая затруднилась с ответом, заговорил мужчина в толстых очках:
- Во-первых, мы сюда прибыли в разное время, в различных обстоятельствах. Я должен сказать, что некоторые находились в ненормальном состоянии - слишком сильной оказалась травма.
- Старик прав, - сказал человек со шрамом. - Я был убежден, что нахожусь на том свете. Честное слово.
- А что сказать? Конечно же, я думал, что в ад угодил. Или в рай, считай как знаешь, - сказал чиновник. - Тем более что всю неделю сидел в отдельной комнате или камере - понимай как знаешь. Никого не видел, кроме этих мясников. Кора поняла, что он имеет в виду медсестер. - Мы только в самые последние дни соединились, - пояснил инженер Той.
- Почему? - спросила Кора, не ожидая что ей ответят. Но мужчина в толстых очках сказал:
- Они сами не знали, что делать. Они же не верили Гарбую. До конца не верили, что есть контакт с Землей. А теперь они оказались в положении мальчика, который вгрызся в слишком большой пирог. Отступать некуда, а наступать невозможно. И пока они не выяснят отношения между собой, наша судьба тоже не решится. Тогда, охваченная сомнениями, Кора спросила: - А все здесь знают, куда попали? - Я постарался всем объяснить. Но не уверен, что все меня понимают. Нинеля толкнула Кору в бок:
- Так мы до ужина проваландаемся. Давай, майор. - Как?
- Ладно, пошутила. Но своих всегда угадываю. - А у вас был чин? спросила Кора. - Сержант госбезопасности, - ответила Нинеля. - И не думай, что это чепуха. - Я не думаю.
- Тогда веди допрос, раз я тебе инициативу отдала. Кора обратилась к чиновнику. Тот ответил сразу: - Всю эту абракадабру про параллельные миры я, конечно же, не принимаю, как иудейские штучки. Но нахожусь в недоумении, почему и стремлюсь к порядку. В настоящее время убежден, что попал в неволю к каким-то из наших соседей. Может, к немцам или к туркам. Точно не скажу.
- А когда вы родились? - спросила Кора. Чиновник попытался затянуть халат потуже на пузе. Он продолжал:
- Я имел честь родиться в светлый день освобождения крестьян в государстве Российском, а именно 19 февраля 1861 года от Рождества Христова.
Чиновник обвел всех взглядом, в котором Кора неожиданно прочла гордыню: чиновник всю жизнь полагал себя отмеченным перстом Божьим. - Дальше.
