Его притащили в тюрьму полумертвым. Он пришел в сознание на холодном каменном полу камеры. Все тело ныло от побоев, на губах запеклась кровь. Встать с места он не смог — резала боль в колене.
Но издевательства не закончились. И 2 ноября Фрунзе, Бубнов и Волков подали заявление товарищу прокурора Владимирского окружного суда:
«29-го октября с. г. вечером мы, нижеподписавшиеся, были задержаны нарядом полицейских с казаками и приведены на чембурах в Ямскую арестантскую, где и подверглись истязанию со стороны ведших нас казаков и находившихся в арестантской городовых (не всех). Нас били перед входной в коридор дверью, в коридоре и в камере, причем били кулаками (всех), нагайками (всех), поленом (Фрунзе и Волкова), таскали за волосы (Бубнова), топтали и били ногами (Волкова и Бубнова).
Доведя все эти факты до вашего сведения, мы заявляем, что никакого сопротивления с нашей стороны не было, что господин надзиратель сидел в то время наверху и не мог не слышать криков истязуемых, но никаких мер для прекращения истязания не предпринял, и требуем расследовать это дело, подвергнуть виновных следуемому по закону наказанию…
Студент Санкт-Петербургского политехнического института Михаил Фрунзе, студент Московского сельскохозяйственного института Андрей Бубнов, мещанин гор. Иваново-Вознесенска Петр Волков».
«С сильным не борись, с богатым не судись!» — эта житейская мудрость обывателя дала знать о себе лишь 9 марта 1906 года, когда губернское полицейское правление сообщило прокурору Владимирского окружного суда, что «избиение арестованных 29-го октября 1905 года на дознании не подтвердилось».
Но Фрунзе не знал этого ответа и вообще не интересовался им: арест и все связанное с ним отступило под натиском более важных дел — он собирался ехать первый раз в жизни на партийный съезд…
Знаменательны некоторые подробности пребывания Фрунзе в Ямской тюрьме.
Он не сказал, что по паспорту зовется Корягиным: по следам этого приказчика швейной фирмы «Зингер» жандармы могли бы развернуть следствие в Шуе, где он был прописан. А это не входило в его планы.
Не назвался он ни Арсением, ни Трифонычем: кому в радость подписывать себе смертный приговор? И появилось уголовное дело на имя студента Фрунзе, случайно оказавшегося в Иваново-Вознесенске. К счастью, ни городовые у Лебедева, ни тюремная стража ни разу не слыхали его речей на митингах.
Получалось так: попал в лапы очередной студент с другом студентом и мальчишкой семнадцати лет. Такие мелкие «пташки» почти каждый день залетали в тюремную клетку суток на двое, пока их родители обивали пороги управлений — полицейского пли жандармского, и писали слезницы, и давали слово выбить дурь из головы своих сынков. И ужо стали просачиваться в газеты разные истории с мордобоем. И либеральные газетчики спрашивали с издевкой: не пора ли прекратить ту синяковую «роспись» на лицах молодой интеллигенции?
Жандармский ротмистр Шлегель и желал бы повернуть дело на легкий путь, чтобы скорей с ним развязаться. Но, по всем его меркам, вылезали на свет божий признаки статей 103 и 129 уголовного уложения. И он уже подумывал, что может получиться громкий процесс. Но студенты и мальчишка в руки но давались, и он свирепел с каждым новым допросом.
Волков твердил одно:
— Нашел прокламации на дороге, они нынчо валяются везде.
— Почему так много?
— Не ведаю. Мне бы и одной хватило, чтоб прочитать. Видно, обронил кто-то. Дай, думаю, подберу. Хотел в полицию сдать, а она сама нагрянула.
Бубнов заявлял, что прокламация не улика:
— Я вам хоть сейчас сорву такую же со столба. Весь город наводнен ими.
— А пистолет?
— Власти не защищают горожан, и ходить без оружия опасно. На каждом шагу бандиты: или черносотенцы, или… пьяные городовые.
— Не забывайтесь, Бубнов!
— Слушаюсь, господин ротмистр!..
Фрунзе не скрывал возмущения:
— Я возвращался из деревни, где был в гостях. И случайно наткнулся на Волкова с Бубновым: они нашли прокламации и не знали, что с ними делать. Я посоветовал сдать их в полицию. Пистолет взял у знакомого фельдшера, и у вас в деле есть законное свидетельство, выданное ему на право ношения огнестрельного оружия. Я у вас в городе проездом, а вы — надеюсь — лучше меня знаете, как ходить без оружия в Иваново-Вознесенске, где нет никакого порядка.
