Словом, «падающего толкни»! Такие выводы моментально сделала буржуазная печать Америки. Но в своих посылках пошла другим путем, чем выжившие из ума «апостолы»: надо спасать русский народ от большевиков и… от немцев.
Государственный департамент США с легкой руки посла в России Д. Френсиса весьма оперативно состряпал фальшивку. Так появились на свет пресловутые «Документы Сиссона» («United States. The German-Bolshevik conspiracy» — «Документы о германо-большевистском заговоре»).
Развесистая была «клюква»: Ленин еще до Октября заключил тайную сделку с германским командованием; немцы подсказали, и большевики осуществили Октябрьскую революцию; германский генеральный штаб финансировал их пропаганду в русской армии, что привело к разложению частей Западного фронта, и в дни Брестского мира Ленин и его товарищи действовали как германские агенты. Оставить Россию без помощи в данный момент — значит отдать ее под эгиду Вильгельма.
Под таким флагом и начались походы Антанты. В марте 1918 года англичане высадили десант в Мурманске, затем в Архангельске и на Онеге. В первых числах апреля японцы оккупировали Владивосток. Вслед за ними прибыли английские, французские и американские войска. Внутри страны начали плести заговоры и поднимать восстания эсеры, анархисты и меньшевики…
Михаил Васильевич сосредоточил всю полноту власти в новой губернии в своих руках и действовал быстро и смело. Эсеры и меньшевики не шли в счет: в Иваново-Вознесенске они были банкротами. Но оставались анархисты.
— Темная публика под черным знаменем! — говорил он. — Подонки, уголовники и скрытые враги революции. С ними надо кончать!
9 мая 1918 года в газете «Рабочий край» он обосновал свои меры против анархистов, которые захватили в Иваново-Вознесенске несколько особняков и натащили в них оружия. «Не для идейной борьбы, а для разгрома Советов и их организаций производились эти захваты, и не во имя идейных побуждений производились погромы и грабежи на улицах. В борьбе с такими лицами Советской власти приходится прибегать к мерам охранительного порядка…»
Операция против анархистов прошла блистательно, и через неделю в городе уже позабыли о «черных» погромщиках.
Словно заглядывая в будущее, где военной работе придется отдать весь пламенный жар сердца, Фрунзе торопился решить тысячи неотложных дел, связанных с экономикой и культурной жизнью новой губернии.
Он распределял рабочую силу по национализированным фабрикам, чтобы равномерно загрузить все станки; и успел добыть хлопок в Туркестане, пока не перерезали дорогу в Среднюю Азию восставший чехословацкий корпус и эсеро-меньшевистские путчисты в Самаре; и каждый день бился за топливо. На каком-то этапе помог ему техник Кашин из Шуи: он предложил отказаться от нефти, путь к которой уже был отрезан.
— У меня такая придумка, товарищ Арсений: давайте снимем форсунки и поставим к котлам шахтные топки. Тогда пойдут в дело древесные обрезки, смолистые пни, опилки.
— Золотой вы человек, Кашин! — Фрунзе готов был обнять умного, думающего мастерового. — Так выручили, что и слов нет!
А потом осенила Фрунзе мысль о торфе. Ведь почти вся губерния покоится на его мягкой подушке! Миллионы пудов топлива, ни дать ни взять — богатейшая кладовая солнца! Товарищи составили проект, Фрунзе переслал его Ленину. Совнарком отпустил средства, по узкоколейкам двинулся торф на фабрики. Это была важная победа.
Распустили «Общество фабрикантов». Старые промышленники рассосались по стране. А кое-кто из молодых не отказался сотрудничать с новой властью. Так, сын Мефодия Гарелина встал во главе одной из фабрик. За ним потянулись и другие.
Теперь надо было засесть за перспективный план развития губернии. Затем централизовать управление и подобрать большую группу людей на ответственные посты. В ближайшем окружении Фрунзе оказались крепкие кадры, в основном связанные подпольем: И. Любимов, Н. Жиделев, Ф. Самойлов, С. Балашов, П. Батурин, А. Воронений. И — из молодых — Д. Фурманов. В совнархозе подобрались отличные помощники: Климохин, Тимофеев, Никольский, Фирсов, Лопатин, Смородинов.
