Временные применили санкции против них, и на глазах у немцев начались форменные бои русских против русских, с применением артиллерии и бронепоездов.
Бунтовщики держались до последнего. А в 299-м полку сами стали применять ответные санкции и подняли на штыки генерала Пургасова, который отказался освободить арестованных большевистских агитаторов.
И хотя начался на фронте контрреволюционный разгул, наступление было сорвано.
Неоценима роль Михайлова в сплочении белорусского крестьянства.
Как только стало известно, что он готовит съезд крестьянских депутатов Минской и Виленской губерний, зашевелились белорусские помещики и создали свой национальный комитет.
Однако Фрунзе действовал оперативнее этих господ.
20 апреля он открыл в Минском городском театре первый съезд белорусских крестьян. Восемьсот делегатов были оглушены крикливыми приветствиями меньшевиков и эсеров, которые кинулись в бой «за мужика».
Но крестьяне очень скоро разобрались, от кого им ждать помощи и защиты. И избрали Михайлова — человека простого и сердечного — председателем съезда.
Он и помог им высказать свой взгляд по коренным вопросам революции. Делегаты решили создать Совет крестьянских депутатов и подчеркнули, что он должен работать рука об руку с Советом рабочих и солдатских депутатов или даже слиться с ним. Они осудили ведение войны и высказались за скорейшее заключение мира «в интересах трудящихся всех воюющих стран».
Съезд признал необходимым ликвидировать частную собственность на землю и конфисковать без выкупа всю помещичью, монастырскую, церковную и казенную землю. Но меньшевики и эсеры протащили поправку в резолюцию: не захватывать земельные угодья до Учредительного собрания.
— Воля ваша, товарищи, — сказал Фрунзе при закрытии съезда. — Но сроки созыва этого собрания не определены, а уже подкатила весна и самое сейчас время пахать землю, будь она барская или царская, монастырская или церковная. И голодным людям нужен хлеб. А вот эту «поправку» рядом с бульбой на стол не выложишь!
Делегаты хорошо поняли намек большевика. Они разъехались по своим селам и колебались там недолго — бросились захватывать господские земли.
Михаил Васильевич был избран председателем исполнительного комитета Совета крестьянских депутатов. И с группой белорусских делегатов уехал в Петроград на I Всероссийский съезд крестьянских депутатов.
По дороге он мечтал: приедет в столицу и в первый же день найдет время, чтобы побывать во дворце Кшесинской и повидаться с Владимиром Ильичем. Но план этот нарушился.
Поезд Минск — Петроград выбился из расписания на первых же перегонах. Часами он простаивал на больших станциях и полустанках, пропуская к фронту составы с людьми и с техникой, а с фронта — вагоны с красным крестом, от которых пахло карболкой и йодом.
При каждой задержке митинговали напропалую. Стоило лишь крикнуть с подножки вагона: «Товарищи!» — как мигом сбегались солдаты, железнодорожники, пассажиры из соседних вагонов, из соседних поездов. И под голубым весенним небом звучали речи: сумбурные, часто невпопад, но обжигающие, как раскаленная сталь.
Приехали к самому открытию съезда. Фрунзе избрали в президиум. И дела так закрутились, что во дворец Кшесинской он не попал.
Голоса большевиков тонули в дружном хоре меньшевиков и эсеров. Но и эта братия не во всем была единодушна. И на съезде развернулась ожесточенная драчка за влияние на крестьянство.
Фрунзе объединил вокруг своих беспартийных делегатов большую группу крестьян из центральных губерний и от ее имени выступил с декларацией.
— Временное правительство не способно оправдать наши надежды. Власть следует передать Всероссийскому Совету рабочих, крестьянских и солдатских депутатов.
Уже эта часть речи Фрунзе была встречена воем и бранью эсеров:
— Большевик, а прикрывается беспартийными делегатами! Демагог! Немецкий шпион!
Большевистская фракция с трудом осадила разбушевавшихся эсеров, и Фрунзе развернул критику земельной политики Временного правительства:
— Крестьяне хотят сейчас же почувствовать в своих руках долгожданную землю. А пока этого нет, не будет и Доверия Временному правительству!
