Софрон сделал неуловимый для непосвященного жест, проведя рукой с зажатой между пальцами монетой рядом с торцевой частью сумки стоящей рядом с ним пассажирки. Почти сразу, едва слышно за шумом, звякнула выброшенная на пол монета.
Хитер! Сумку разрезал и заточенную с одного края монету сбросил. Теперь при нем улик нет – ни бритвы, ни монеты. Осторожен!
Вагон слегка притормозил на повороте, вор качнулся и вроде невзначай слегка прижался к пассажирке. Прижался буквально на секунду, а потом стал протискиваться к двери.
Гиви скорчил на лице мину – вроде как от зубной боли. Его от вора отделяло несколько человек, а проход был узкий. Андрей понял: надо хватать вора за руку – что он и сделал, когда Софрон протискивался мимо него.
Надо отдать должное щипачу: он не вскрикнул, не заблажил, и ни один мускул не дрогнул на лице – просто выпустил из пальцев опущенной вниз руки кошелек. Бросил на пол при опасности для себя. Обыграл оперов. Потом широко, явно – издеваясь над Андреем, улыбнулся и сказал громко:
– Граждане, чей кошелек на полу валяется?
Пассажиры бросились проверять карманы и сумки.
Женщина, у которой только что разрезали сумку, закричала:
– Сумку порезали! Помогите!
Андрей наклонился и поднял с пола кошелек:
– Ваш, гражданочка?
– Мой.
– Смотреть за сумкой лучше надо.
Софрон вышел из трамвая, следом за ним – Андрей и Гиви.
– Софрон, ехал бы ты из Москвы, – посоветовал он ему.
– А в чем дело, начальник? Я свой срок отмотал, в приговоре ничего не было за «сотый километр».
Иногда рецидивистам или антисоциальным элементам запрещалось находиться или проживать ближе ста километров от столицы.
В подтверждение своих слов вор достал из кармана тужурки справку, развернул ее:
– Отсидел по полной, перед законом чист.
– Карманы покажи.
Софрон демонстративно вывернул карманы – они были пусты. Да, задержать его не за что.
– Сам уедешь, или мы за тобой все время ходить будем, работать не дадим?
– Ладно-ладно, что вы ко мне пристали? Кошельков чужих у меня нет – да и своего тоже. Ухожу.
Быстрым шагом Софрон направился к набережной Москвы-реки, где была пристань для речных трамвайчиков.
– Идем за ним? – спросил Андрей.
– Бесполезно, он наши лица видел. Теперь он район города сменит или затихарится дня на три. Город большой, можно и за год его не встретить.
– Да, незадача… Я за руку его схватил – так он кошелек успел сбросить.
– Я же тебе говорил, что с карманниками бороться сложно.
До вечера они успели задержать с поличным подростка лет шестнадцати. Он работал сам, в одиночку, но опыта у него было еще маловато, и Гиви успел схватить его за руку вместе с кошельком. Так хоть день прошел не впустую.
Хотя Андрею было обидно: матерого карманника за руку схватил – и такой прокол. Надо было хватать за пальцы, стиснуть их стальной хваткой, чтобы щипач не смог выпустить бумажник. Но теперь-то что себя казнить? Сделанного не воротишь, не переиграешь. Простое вроде дело – схватить за руку. Ведь выследили вора, можно сказать – в руках оперов был – и упустили.
В душе Андрей был благодарен Гиви. Ведь понял он, догадался, что Андрей опростоволосился, иначе сейчас Софрон уже сидел бы в камере. И – ни слова упрека, досады, выволочки в конце концов. Конечно, Андрей на новом для себя поприще неопытен, нюансов не знает. А в каждом деле есть свои тонкости. Это только со стороны смотреть легко, особенно – когда работает профессионал. Но выводы для себя Андрей сделал
На планерке Василий Федорович был как-то рассеян, что было не в его характере.
– Андрей, вот тебе сопроводительные документы, выезжай во Владимир. Проездные документы получишь в бухгалтерии. Из городского отделения милиции заберешь гражданина Ивасюту. Он задержан там, но в Москве его давно разыскивают за крупную растрату. Во Владимире тебе дадут в помощь конвойного.
– Так вроде же подследственных этапируют в спецвагонах, – вмешался Мыкола. – Не наше это дело.
– Ты начальству это скажи. Спецвагоны не каждый день ходят. И так людей не хватает, а тут еще… – Начальник угро хлопнул ладонью по бумагам.
– Понял, сделаю. Когда?
– Прямо сейчас. До Владимира недалеко. Оружие обязательно возьми – положено. Иванюта мошенник, не бандит – но все же.
