Деяния конфессионные «ныне и присно» вершил будущий корабельный священник архимандрит Аввакум (в миру Честной). Освежим имя его в памяти нашей.
Святой отец Аввакум прежде всего востоковед и дипломат. Родился Дмитрий Честной в 1804 году в Тверской губернии, Осташковского уезда, близ озера Селигер. Умер и погребён в Александроневской Санкт-Петербургской Лавре. В делах житейских и исследовательских на поприще религий православной, тибетской, китайской и корейской обладал изумительной трудоспособностью, бескорыстен при полном отсутствии тщеславия. Даже для совершенно сторонних и незнакомых просителей писал целые научные трактаты. Преподавал албазинским детям на китайском языке, составил «Каталог к книгам, рукописям и картам на китайском, манжурском, монгольском, тибетском и санкритском языках, находящихся в библиотеке Азиатского департамента». Интересен факт эксклюзивного перевода Аввакумом древней надписи на каменной стене китайского монастыря в городе Боадиньфу. До него над текстом бились не одно поколение китайских священнослужителей, но тщетно. Найденный древний перевод только подтвердил верность трактовки надписи именно русского учёного святого отца Аввакума.
Такой разносторонне образованный человек как нельзя лучше подходил для должности переводчика при генерал-адьютанте Е. В. Путятине, направлявшемся с миссией в Японию. Путятин высоко оценил участие Аввакума в ходе переговоров с японцами, и ему было присвоено звание архимандрита первоклассного монастыря. В «Тверских епархиальных ведомостях» напечатана лишь биография Аввакума с описанием его трудов. Для более широкого круга читателей и учёных имеются сведения в «Русском биографическом словаре». Однако сегодняшнего исследователя эта биография не может удовлетворить, что обусловливается, в первую очередь, выявленными новыми фактами.
Глава 6. Аврал: корабль к походу приготовить!
Почти через год, весной 1833 года «Палладу» перевели в док Кронштадта и обшили подводную часть корпуса медью от обрастания ракушками и прочей морской живностью. Смонтировали линию вала от паровой машины, укрепили винт, баллеры руля, якорные клюзы из литого чугуна.
К концу лета 1833 года фрегат был готов к отходу на рейд. Денно и нощно на корабль везли и загружали провизию, аварийный лес, тюки парусины, троса и пеньку, бочки с дёгтем, бочки с провизией, якорные цепи (впервые вместо пеньковых тросов) и ещё сотни наименований предметов, вплоть до дров для камбуза. Подобно муравьям поднимались по трапу матросы и солдаты, разгружая посудины со скарбом на борт фрегата. По всему причалу толпились кареты с подъезжающими офицерами и провожающими их семьями.
Шли годы бесконечных походов и со временем, после постройки и спуска фрегата на воду командиром «Паллады» вместо капитана-лейтенанта П. С. Нахимова назначили капитана-лейтенанта П. А. Моллера. Фрегат практически постоянно не выходил из кампании. А в 1848 году «Палладу» за благие достижения причислили к гвардейскому флотскому экипажу. И уже в гвардейском звании фрегат свершил свою кампанию в Англию и на остров Мадейра. Гончаров же к этому времени созрел как художник-реалист. В совокупности всех факторов писатель возымел имя. И в немалой степени на сознание литератора и его формирование как личности возымело влияние боевого моряка, отчима Трегубова. Позже искусство писателя получило ювелирную огранку под воздействием среды общения поэта Аполлона Майкова. От Майкова же в дальнейшем Иван Александрович получил хороший заряд жизни и протекцию на участие в кругосветном военно-дипломатическом вояже.
7 октября 1852 года дипломатическая миссия в полном составе во главе с вице-адмиралом Е. В. Путятиным отправляется в Японию. На пристани в ожидании командирского катера стояли адмирал Ефим Васильевич Путятин и его секретарь миссии Гончаров Иван Александрович. Их эрудиция делала беседу взаимно интересной. Прибывающие офицеры экипажа отдавали честь, штатские участники миссии откланивались. Все поочерёдно занимали места в шлюпках, гребцы, не мешкая, отчаливали, довершая караван посудин с грузами. Строевые офицеры уже загодя были на фрегате и отдавали распоряжения по авральным работам. И, если адмиралу все до последнего матроса были Путятину более чем знакомы по предыдущим кампаниям, то Гончарову выпала «почётная миссия» почти всем жать руку и откланиваться. Что он и сделал более чем ста персонам без учёта нижних чинов. Во рту пересохло от многократного целования рук дамам, жёнам офицеров. Вскоре собеседникам пришлось сменить площадку знакомств: аккурат над ними начали проносить под загрузку сети со скотом и курятники для погрузки на фрегат. Животные от страха нещадно испражнялись и ревели. Вскоре оба действа иссякли, как и процедура представления, так и погрузочная. К стенке подошёл командирский катер. Последовал доклад командиру экспедиции и приглашение в катер. На корабле горнист сыграл захождение, подали трап и старший офицер произвёл доклад о ходе аврала и готовности корабля к походу. Затем последовали череда команд: «Ютовым на ют! Баковым на бак! Поднять якоря! Цепи обмыть! Шкафутовым поднять трап! Крепить по штормовому!»
