Алверсток, чей интерес к братьям мисс Мерривилл был в лучшем случае только вежливый, проговорил голосом, который для тех, кто его хорошо знал, свидетельствовал о его нарастающей скуке:
— Вот как? Да, припоминаю. Когда я имел счастье познакомиться с ним, то у меня сложилось впечатление, что он если не охотник, то уж наверняка страстный любитель лошадей.
— О да! — согласилась она. — Просто сходит с ума по ним. Но раньше он был таким беззаботным, а теперь стал часто задумываться.
Она вздохнула, но тут же спохватилась, улыбнулась и сказала:
— Простите меня! Я трещу без умолку.
— Ну что вы! — вежливо возразил он.
— Я знаю, что это так, да еще о вещах, которые вам совершенно неинтересны. Не пугайтесь! Я больше не произнесу ни звука.
Он почувствовал угрызения совести и сказал как можно мягче:
— Вам трудно с ними, с вашими братьями?
— Нет, что вы! Иногда, конечно, ведь я всего лишь сестра, да еще женщина. Но они очень хорошо ко мне относятся!
— А у вас нет мужчин среди родственников? По-моему, вы говорили о каком-то опекуне или попечителе — адвокате, кажется?
— А, мистер Сэлкомб! Да, он действительно очень помогает и добр к нам, но он не опекун. Папа никого не назначил, вот в чем дело. Мы так боялись, что младших отдадут опекунскому совету, но мистер Сэлкомб сумел предотвратить эту опасность. На адвокатов часто жалуются, что они страшные волынщики, но я чрезвычайно благодарна мистеру Сэлкомбу как раз за это! Он все время выискивал спорные юридические вопросы и тянул с подготовкой бумаг до тех пор, пока Гарри не достиг совершеннолетия и смог принять на себя ответственность за детей. Другой бы не стал с нами возиться, ведь дело тянулось месяцами, но он с Удовольствием помогал нам!
— Не сомневаюсь! Похоже, он принимает ваши интересы близко к сердцу. Он заправляет делами и в вашем доме?
— Вы имеете в виду, управляется ли он с мальчиками? Нет, он не тот человек, который может найти с детьми общий язык. Он холостяк, очень педантичный и старомодный. Мальчики прозвали его старым занудой, что с их стороны в высшей степени неблагодарно. Вот видите, как бывает.
— Прекрасно вижу! — улыбнулся он.
— Единственный мужчина из наших родственников — муж тети Скребстер. Я с ним едва знакома, но знаю, что от него не может быть никакой пользы. Он очень уважаемый человек, но живет в городе, и интересует его только коммерция.
— Жаль, но, думаю, ваш брат Гарри освободит вас от всех этих забот, — безразлично заметил он.
Она чуть замялась перед тем, как ответить.
— Да, конечно.
Экипаж уже подъезжал к дому леди Бакстед и через секунду остановился перед входом, Он был рад этому. От него не ускользнули нотки сомнения и напряжения в голосе Фредерики, и он подумал, что еще немного — и она попросила бы у него совета, может быть, даже и активной помощи в воспитании братьев. Она вполне была способна на это, он же был вполне способен пресечь любую такую попытку довольно резко, а ему не хотелось обижать ее. Она ему нравилась. Фредерика была необычной девушкой, и занятной, не красавица, но умна, и манера держаться у нее была очень приятная; и эта ее сестра, настоящий бриллиант, которую сна так хотела ввести в светское общество. Поднимется же переполох в курятниках, в один из которых он сейчас и входил, и это его немало развлечет!
Леди Бакстед сидела в гостиной в обществе двух старших дочерей. Когда ей доложили о посетителях, она величественно поднялась и намеренно только тогда отложила пяльцы, на которых вышивала, когда надо было поздороваться с Фредерикой. Она наградила ее суровым взглядом, протянутыми для пожатия двумя пальцами и холодным приветствием. Фредерика не подала признаков замешательства. Она чуть коснулась протянутых ей пальцев (что с одобрением отметил Алверсток), сделав при этом легкий реверанс, и сказала со своей открытой улыбкой:
— Рада познакомиться с вами, мэм! Кузен Алверсток был так любезен, что привез меня навестить вас, что я давно собиралась сделать, чтобы поблагодарить за вашу доброту и поддержку, которую вы согласились нам оказать! Моя сестра тоже должна быть здесь, но она лежит с простудой и просит передать вам ее извинения.
