Он не удержался от улыбки.
— Отчаянный до мозга костей! — сказал он. — Нервы стальные! Увидев, как он висит на той веревке, а шар быстро поднимается, я подумал, милорд, что он перепуган и от страха сделает что-нибудь не то. Все, что мы могли, это крикнуть ему, чтобы он держался! И он держался, так что мы втащили его к себе, как вы видели. Ай, а в каком восторге он был от полета, даже несмотря на то, что стучал зубами от холода!
— Стон, который издал Джессеми, заставил его повернуться.
— Мы сделали все, что могли, сэр, но что мы могли сделать еще?
— Ничего, я знаю. Вы спасли его. Я… я очень благодарен вам. Сэр, где он? Могу я его увидеть?
— Да, можно! — отозвался доктор. — Он наверху, уютно устроен в постели, первая дверь направо от лестницы. Ты можешь посидеть с ним и скажи девушке, которую я с ним оставил, что она может вернуться на ферму. Он спит, и не смей будить его! Не пугайся, что голова его забинтована! Мне пришлось наложить пару швов ему на лицо!
— Нет, что вы! — робко сказал Джессеми. — А если он проснется, мне позвать вас?
— Он не проснется. Я дал ему снотворного, надо, чтобы он проспал как можно дольше.
— Он посмотрел, как поспешил Джессеми из комнаты, подмигнул Алверстоку и приладил вокруг шеи Биниша перевязь.
— С вами все готово, — сказал он. — Пусть это послужит вам уроком! Если бы Всевышний хотел, чтобы люди летали, он дал бы им крылья! Вам лучше на время успокоиться.
— Ничего страшного! — весело сказал Биниш. — Я в полном порядке, доктор, благодаря вам! Жаль, что парнишке досталось хуже всех. Я пойду посмотрю, надежно ли убрали шар.
— Ну что у него в голове? — заметил доктор, когда за Бинишем захлопнулась дверь. — Воздушный шар! А зачем?
— Феликс мог бы объяснить вам, я не могу, — ответил Алверсток, снимая накидку и вешая ее на стул. — Теперь, доктор, скажите мне, насколько тяжело он пострадал?
Доктор, собирая свои инструменты в саквояж, сказал сердито:
— Спросите меня завтра, милорд. Я не скрывал ничего страшного, когда говорил, что еще рано судить об этом. Хотя сделал бы это, из-за его брата! Я знаю этот тип людей и не хотел бы получить еще одного пациента. Слишком нервный! Ну а другой… Как его зовут? Феликс? У него не сломано ничего, кроме, как я уже сказал, пары ребер, это не страшно. Но он перенес сильный шок, поэтому я дал ему столько опиумной настойки, сколько ему можно! Обычно я этого не делаю, не очень доверяю этому средству! Но в таких случаях, как этот, важнее всего держать больного в покое. Меня не очень пугают головные боли, но пока ничего не известно, и, если вы думаете перевезти его отсюда, милорд, я вам не советую!
— Будьте покойны, доктор, у меня нет такого намерения!
— Хорошо! Но мальчику нужен тщательный уход, и вот тут есть одно препятствие. Джадбрук — славный малый, но на его сестру нельзя положиться, и, что хуже всего, я не могу прислать сиделку. В округе только одна, у нее замечательные руки…
— Если, — перебил его лорд, — вы имеете в виду миссис Хакнелл, нет смысла обсуждать ее достоинства! Мисс Джадбрук уже сообщила мне, что если миссис Хакнелл войдет в этот дом, то она его покинет. Позвольте успокоить вас по крайней мере на этот счет! Завтра тетя Феликса или, скорее всего, его сестра, мисс Мерривилл, будет здесь, чтобы ухаживать за ним. Теперь скажите мне доктор прямо чего вы опасаетесь?
Доктор Элкот, запирая свой саквояж, помолчал минуту. Он тяжело задумался и наконец сказал:
— Этот мальчик, милорд, промерз до костей!
— Я не очень давно знаю его, но со слов мисс Мерривилл мне известно, что у Феликса грудная болезнь, которую она назвала бронхитом.
Доктор фыркнул.
— Ну конечно! Новое название для старой болезни! Если ничего худшего, чем это, с ним не случится, считайте, что ему очень повезло! Пока я ничего не могу сказать, милорд! Посмотрим! Полли Джадбрук — упрямая старая дева, но у нее хватило ума хорошенько укрыть его одеялами и положить в ноги теплый кирпич. К тому же он довольно упитанный парень, прекрасная конституция для такого случая! — Он сердито добавил: — Если хотите, можете послать за вашим лондонским доктором, я не против! Он не скажет вам ничего, кроме того, что уже сказал я, и указания даст те же. Держать мальчика в тепле и покое, давать ячменный отвар, сколько сможет выпить, — я велел Полли приготовить его, и она сделает это, не волнуйтесь! — а если его будет лихорадить, дать солевого раствора. Я приготовлю и пришлю с ним человека. Никакого горячего вина или других старинных женских средств! — Он помолчал и с сомнением посмотрел на маркиза. — Я понял так, что ваша светлость решили остаться?
