— Естественно! Но так как у меня нет опыта в уходе за больными, я буду вам очень обязан, если вы, доктор, скажете мне поточнее, что надо делать, где вас найти в случае необходимости.
— Здесь это вам любой скажет. Если в состоянии мальчика произойдут какие-нибудь тревожные изменения, Джадбрук пошлет за мной кого-нибудь. Я, может быть, и явлюсь, — съязвил он, — потому что вы кажетесь мне разумным человеком, не из тех, что впадают в панику из-за того, что больной мальчик вдруг начнет бредить, когда снотворное перестанет действовать. Его случай не такой уж отчаянный, я приду утром.
Когда доктор ушел, маркиз несколько минут обдумывал ситуацию. Она была, конечно, неординарной. Поскольку он был готов действовать, не теряя головы и хладнокровия, то пожалел, взглянув на несколько строчек, что для памяти ему нацарапал доктор, что эти инструкции не такие подробные. Он печально посмотрел на этот листок, прежде чем сложить и засунуть его в карман, и пошел искать Керри.
— Мы прямо вовремя, милорд! — сказал Керри. — Они сказали мне — Бетти и старая тетка, — что мистер Феликс совсем плох, но ведь это не так?
— Нет, не думаю. Керри, я хочу послать тебя обратно в Лондон.
— Вот как, милорд? — уставился на него Керри.
— Да, и как можно скорее, — сказал Алверсток, доставая часы. — Тебе надо успеть до полуночи: меняй лошадей так часто, как понадобится! Заберешь с собой мистера Джессеми: здесь ему нечего делать, и мисс Мерривилл может подумать, что дела совсем уж плохи, если никто из нас не вернется сегодня вечером. Он даже может ей помочь и в любом случае сможет проводить ее сюда. Она наверняка приедет завтра, чтобы ухаживать за Феликсом.
— Только бы он не напугал ее, — сказал Керри. — Он дергался, всю дорогу, как муха в коробке, милорд!
— Это правда! Но если я не ошибаюсь в нем, он не будет так себя вести с ней, когда почувствует ответственность. Возвращайся в Уэтфорд в фаэтоне и оставь его там. Дальше поедешь на почтовых. Возьми это.
Принимая пачку денег, Керри засомневался.
— Они могут понадобиться вам здесь, милорд!
— Не сейчас. Ты привезешь мне завтра еще: мистер Тревор об этом позаботится. Когда приедешь на Верхнюю Уимпол-стрит, постарайся переговорить с мисс Мерривилл! Сообщи ей, что моя карета придет за ней завтра утром в любое время, когда она скажет, но только не разрешай ей ехать на ночь глядя! Думаю, у нее хватит ума не делать этого. Когда договоришься с ней, поезжай в Алверсток-хауз и передай мистеру Тревору письмо, которое я напишу. Остальное он сделает. Ты проводишь мисс Мерривилл или, может быть, мисс Уиншем, до Уэтфорда, где заберешь моих серых и фаэтон, и на них приедешь сюда. И пойми, Керри! Ты отвечаешь за эту поездку и, если мисс Мерривилл решит нанять почтовых лошадей или что-то в этом роде, скажешь ей, что это мои указания и что ей надо ехать в моей карете, которая понадобится здесь, когда нужно будет перевозить Феликса в Лондон. А теперь попробуй добыть у этой крайне нелюбезной женщины чернил и бумаги и принеси их в гостиную! Наверное, придется припугнуть ее моей важной персоной!
— Я уже так и сделал, милорд! — усмехнулся Керри. — Настоящая ведьма! Но я сказал ей, что, если милорду что надо, он за это хорошо заплатит, и она сразу поменяла тон!
— Рад слышать это. Скажи ей, чтобы наняла в деревне женщину или сколько хочет помощниц. Сошлись на меня! А где ее брат? Ты его видел?
— Нет еще, милорд. Он пошел со своими людьми помочь уложить воздушный шар на свою телегу, это тоже не понравилось мисс Ведьме!
— Удивил! — сказал лорд.
Письменные принадлежности, которые вскоре Керри принес ему в гостиную, оставляли желать лучшего, чернила были грязные, перо нужно было чинить, а бумага была измятая и грязноватая. Лорд сделал что мог, но больше всего его возмутили разноцветные печати, которые просто скручивали письмо, которое он написал Чарльзу Тревору. Он смирился с тем, что ему пришлось писать брызгающим во все стороны пером на грязной бумаге, но почему он должен был запечатывать свое письмо печатью ядовитого сине-зеленого цвета?
Вручив послание Керри, он собрался подняться наверх, но задержался, встретив мистера Оултона, вернувшегося в сопровождении фермера. Ему пришлось выслушать объяснения, обвинения и извинения Оултона со всем терпением, на которое он был способен. Но Джадбрук, оказавшись немногословным и доброжелательным человеком, объявил:
