Она отступила. Он испугался – ну почему? Ведь секунду назад в глазах у нее… промелькнуло… такое…
Цыган нахмурился. От нее не укрылось.
– Зачем ты пришел?
– Чтобы убивать.
– Почему ж не убил?
– Я хочу жить ради тебя.
Воржа поджала губы. Она тоже страдала. Может, больше его.
Он коснулся ладонью ее щеки. Девушка чуть повернула голову и опустила взгляд.
– Ты повзрослела, – Драго отнял ладонь, и она почувствовала себя свободней. – Как Буртя?
– Лучше всех, – цыганка опять на него посмотрела, и глаза ее были бесконечно грустны.
Драго мягко спросил:
– Что ты от меня прячешь? Я по глазам вижу…
– Уходи! – Воржа ответила отрывисто и резко. – Тебе будет лучше.
– Мне?! – цыган вернулся с небес на землю: «Ну гибель! Ристо! А я и забыл! Я вам встал костью в горле! О себе лишь и думаешь!» – Может быть, тебе будет лучше? – произнес он с глухой угрозой.
– Я не считаюсь.
Это прозвучало так решительно и сильно, что Драго не посмел ей не поверить.
– Почему?
Воржа обвила его шею руками, и так они стояли несколько секунд, пока он не услышал:
– Ты знаешь не все…
– Скажи!
– Нет.
– Тогда я умру.
Воржа зарыдала, ее руки ослабли, она повисла на руках у цыгана. Казалось, сейчас она все расскажет, но Драго забыл на минуту про это – так испугался он ее несчастья.
– Ну что ты? Что ты?
Она уткнулась ему в плечо.
– Не надо, Воржа. Твои слезы у меня мясо с костей снимают… Что ты мне не можешь сказать? Я же вижу – между нами стена, и ты сама же об нее бьешься… Скажи мне – и она рухнет.
– Она не рухнет! Не рухнет!
– Скажи!
– Не могу! Невозможно! За что мне это?
Новый приступ рыданий.
– Воржа! Любимая! Золотая! Слезы не жемчуг – их не продашь. Я не могу тебя видеть такую. Мне больно! Не надо! Что я могу для тебя сделать?
– Хочешь помочь? – она посмотрела ему прямо в глаза, и хотя ее щеки были мокрые от слез, взгляд был жесткий.
– Воржа…
– Клянись!
– В чем?
– Поклянись, а потом скажу.
– Клянусь! – Драго даже не колебался. – Богом клянусь, солнцем клянусь! Чтоб детей своих вовек не дождаться! Чего ты хочешь?
– Не ищи со мной встречи. Эту дорогу ты уже прошел, и ворота закрыты. Не стучись обратно, – она замолчала, но он ждал продолженья. – Драго, ты умный. Не ходи по мертвым следам. Иди по живым. Представь, что меня больше нет на свете. Я мертва для тебя.
Он стоял перед ней:
– Как мне это представить?
Но она не смогла ответить.
Он горько усмехнулся:
– Хорошо тебе с ним?
– Зачем ты так? Ты же знаешь…
– Ничего я не знаю! – взорвался цыган, и его гнев передался Ворже:
– Твое дело! Я все сказала! Меня ждут. Помни – ты поклялся!
– Смело, – Драго вытер ладонью рот. – Не боишься, что я тебя…
– Нет! Сразу не зарезал – и сейчас не зарежешь. Что я тебе? Наш с тобой расчет кончен, – и она вдруг опять улыбнулась так, что нельзя было не поверить.
Драго устыдился. Голова пошла кругом. Воржа говорила ему что-то еще, но он понимал только музыку голоса, а не смысл ее слов.
– Прощай.
Драго, кажется, вовсе не разобрал, что она с ним прощается. Они поцеловались, как брат с сестрой, и она… оторвавшись… так быстро-быстро… словно боялась оглянуться и снова увидеть его.
Ай-нанэ-нанэ!
Драго ощутил себя невинным, как невеста.
«Отпустил, и слава богу!.. Заберу Хазу. Она меня любит! Мы с ней уйдем».
Но идти было некуда.
«А-а-а! Указ!..» – сапог ударил по горящим головням, и они разлетелись. Луна сверкала, как глаз вампира. Небо навалилось.
Он метался в деревьях, пока не схватился рукой за одно, и оно удержало, бешенство прошло, и Драго заплакал. Он гладил ствол: «Береза… Березка… Одинокая Вдова!» – это было как молния, яркая вспышка!
«О чем же я думал! Конечно, Вдова! Там никто не достанет – гаже боятся! Захватим Выдру. А они?..»
Он понял, что забыл рассказать Ворже самое главное – про Буковину: там тоже Указ, а они ведь – туда, прямо волку в зубы: от смерти – к смерти.
«Дэвлалэ-Дэвла!»
Все стало на место. Драго знал, что делать.
«А как же клятва? Клятва не в счет!.. Всем места хватит!»
Возвращаясь к «Голубке», он не спешил – смаковал каждый шаг и вдыхал полной грудью, любовался луной…
Рысаки в упряжке. Салахор. Огонь.
– Я ее простил. Пусть живут. На рассвете едем.
