социальными
работниками, каждый из которых стремился добраться до истоков его проблем. Пока не
найдут ключ к разгадке подробностей жизни Люка. Мать — шлюха на крэке. Отец
неизвестен. Малышку сестру, вырвав у него из рук, определили в другой детский дом за
много миль от Люка.
За время своего двухлетнего пребывания в детском доме, большая часть
организованных поездок к маленькой Дженни была отменена, потому что социального
работника не б
ыло н
а месте, ч
тобы о
твезти его, н
о ч
аще, потому ч
то Л
юк плохо с
ебя в
ел и
визиты ему запрещали. Разделение братьев и сестер по приемным семьям было обычной
практикой, но его гнев на всех: его наркоманку мать, череду благодетелей, и других
плачущих детей, — не позволял Люку увидеть причину такого разделения и суметь
достаточно долго мириться с этим, чтобы выяснить, как переиграть систему.
Девятилетние на самом деле не славятся навыками решения проблем.
Судя по всему, тридцатидвухлетние тоже.
Обещание о воссоединении семьи сошло на нет, когда его мать сгорела, зависая с
бандой наркоманов в подпольной лаборатории по производству метамфетамина, убивая
любую надежду Люка на хорошую жизнь с Дженни. Его сестра, сияющий лучик света, была сразу же удочерена любящей семьей, живущей в одном из этих пригородных
домиков для среднего класса на Северном побережье Чикаго. Н
аконецто в
безопасности,
так думал Люк, но даже счастливая, как у свиньи в грязи, жизнь в пригороде не
гарантировала безопасности. Естественно, в и
х сказочной с
емье не н
ашлось места р
ебенку
с "проблемным поведением". Если бы нашлось, или если бы он не был таким драчуном, возможно, смог бы спасти Дженни от едущей на большой скорости вниз по тихой жилой
улочке машины.
К с
частью, у Шона и М
эри нашлось м
есто н
е т
олько в
семье, н
о и
в с
ердце, д
ля ребенка,
чьим первым способом общения были его кулаки. Его охватил стыд. Ни один из них
сейчас не гордился бы Люком.
— Тебя нельзя оставить ни на секунду, Алмэйда.
Дерьмо, просто убейте его прямо сейчас.
Люк даже не у
досужился п
осмотреть вверх, когда ж
есткая скамейка заскрипела и
почти
сломалась под д
авлением п
риземлившегося н
а н
ее веса. Толстые ш
ирокие бедра с
евшего с
ним рядом, одетые в форму ЧПД, расплющились по скамье.
— Уже рассказал свою версию истории?
— С минуты на минуту.
Попытка сосчитать плитку на потолке не станет препятствием для зубодробильной
лекции, которая, как он знал, была на подходе. Не в состоянии и дальше избегать этого, Люк повернул голову, чтобы посмотреть на комиссара Лоренса Фримана, более
известного, как его крестный, Ларри. Большой, лысый, черный, как полночь в б
езлунную
ночь, этот мужчина сыграл такую же роль в воспитании Люка, как и Шон Дэмпси. Люк
плакал всего один раз за свои тридцать два года, и этот человек, вторгшийся сейчас в е
го
личное пространство, был единственным, кто видел, как Люк сломался.
— Тебе нужно сотрудничать, — сказал Ларри. — Только в этом случае я смогу тебе
помочь.
Сталь в голосе пожилого мужчины резко осадила Люка.
— Что это даст? — Люк не был настолько глуп, чтобы думать, что выйдет отсюда
безнаказанным. Он решил, что короткого отстранения и пары сеансов с мозгоправом из
ЧПД будет достаточно, чтобы сдвинуть дело с проигрышного до подходящей обоим
сторонам ничьей.
Обычно гладкий лоб Ларри нахмурился.
— Тебя пустят в расход, Люк, и они ходят сделать из тебя пример для остальных. На
мэра оказывается большое давление, особенно со стороны его самого к
рупного мецената,
Сэма Кокрэйна, чтобы он навел порядок в муниципальных службах. Я пообещал, что ты
будешь сотрудничать с его пресссекретарем. Во всем, что бы они ни захотели. А не
просто мнимое сотрудничество "на отвяжись". Тебе следует иметь это ввиду.
— Или что? Совет не поддержит какуюто ерундовую кампанию в СМИ, которая
сделает нас более милыми в глазах общественности.
На лице Ларри отразилась боль, что выглядело ужасно странным для него. Парень был
