говорит русская пословица. Но беда именно в том и есть, что при всех своих недостатках и
пороках «правящие» не знали своего дела. Незнание своего дела, незнание обстановки
данного момента — характерная черта всей русской бюрократии (всех ведомств),
особенно — высшей.
«Они не знали» («ils ne savaient pas»)— крылатое слово Людвика Надо, может
служить девизом русских правящих классов, определяющих их главную особенность.
Они не знали своего народа, его бедности, его недоверия и ненависти к ним; его
темноты и звериных наклонностей... Они не знали своего государственного аппарата и своих
собственных работников и слуг... Они не знали своей Армии... Они не знали своего
действительного положения — на вулкане!
***
К особенностям русских порядков до мировой войны надо причислить и отношение
русской власти к инородцам, а в частности к евреям.
В отношении окраин русского государства Финляндия, Кавказ)
(Польша,
существовали ограничительные законы, которые применялись с большей или меньшей
строгостью в зависимости от взглядов местного сатрапа: сегодня — так, а завтра — иначе.
Только немецкая национальность пользовалась издавна совершенно исключительным
благоволением русских властей. Недаром одному из русских генералов ∗ приписывают
просьбу к Императору Николаю I-му: «Произведите меня в немцы».
∗
Ермолову.
153
Электронное издание
www.rp-net.ru
Что касается евреев, то в отношении к ним ограничительные законы были весьма
разнообразны.
Особенно стеснителен был закон, ограничивавший их в праве жительства «чертою
еврейской оседлости».
Конечно, все ограничительные меры приносили большой доход полиции и
администрации и ложились главной тяжестью на еврейскую бедноту: богачи жили где
хотели и как хотели.
Что касается русского общества, то оно, в общем, было всегда благодушно настроено
и к инородцам и к иноверцам. Однако к евреям отношения носили всегда оттенок недоверия
и отчужденности.
Объясняется это, конечно, прежде всего историей Нового Завета, бросающей семя
нерасположения к евреям, мучившим и убившим Христа. Некоторое значение имеют и
специфические качества этой национальности. Однако отношение русского общества к
евреям носило скорее характер насмешек и пренебрежения, чем злобы и ненависти. Народ
русский почти не знал евреев. Только в пределах черты оседлости, где целые села были
почти сплошь заселены евреями, — народная масса хорошо знала их, да в Малороссии
оставались еще следы воспоминаний участия евреев в «шляхетских» порядках 16-го и 17-го
столетий.
В черте оседлости еврейство было могущественным фактором жизни, и думаю, что
без евреев не только чиновничество, но и население было бы, как без рук. Отношения здесь
носили деловой характер. Озлобления или ненависти к евреям в населении не было.
Совсем иначе относились к евреям носители власти. Там всегда была эксплуатация, в
том или ином виде; а иногда и легкомысленное своеволие. Последнее особенно проявлялось
в офицерской среде, которая позволяла себе не только насмешки, но иногда и очень злые
выходки по адресу евреев.
Во всяком случае общее положение евреев в России было таково, что вряд ли кто-
нибудь из русских обывателей хотел бы хоть на время побывать в шкуре русского еврея.
Но до 1905 года отношения эти не имели политического характера.
После позорной войны 1904–5 годов русским властям, не пожелавшим признать своей
вины и честно пойти по пути назревших реформ, понадобился «козел отпущения». Таковым
сделали социалистов.
А так как социалисты укомплектовывались в значительной мере еврейской
молодежью, то виновными во всех невзгодах России и в волнениях среди населения
оказались... евреи.
Власть явно поощряла все нападки на евреев, как в печати, так и словесной агитацией.
