Аустерлицем, Фридландом ∗ , 1812 году ∗∗ , в целом ряде последовавших войн или слабых
успехов даже над таким противником, как Турки, в 1877–1878году ∗∗∗ .
Если бы все недостатки народной и армейской организации в прошлом и настоящем
были бы сконцентрированы и выпукло изображены, а с другой стороны показаны были бы
последствия этих недостатков: народные бунты и все волнения после неудачных войн
(Разин, Пугачев, Казацкие выступления в Малороссии против Польши и Москвы,
социалистическое движение, находившее благодатную почву в народной массе голодной,
бесправной и темной), — то ум будущих работников Армии ясно сознавал бы
действительность, а сердце их горело бы неодолимым желанием изменить все к лучшему,
приблизить к идеалам.
Всего этого в действительности не было.
Офицер Генерального Штаба выходил из Академии с многообещающей вывеской,
вроде того, как это делается у магазинов, предполагаемых к открытию, но еще закрытых по
случаю происходящих внутри работ... А в действительности внутри и работ никаких не
было, а просто была наброшена разная мелочь, незаконченные предметы и бутафория...
Выйдя с таким багажом на широкий жизненный путь с обеспеченной карьерой, у начала
которой было написано: «все обстоит благополучно» и «происшествий никаких не
случилось», офицер Генерального Штаба получал как бы подорожную: «Иди смело и делай
то, что делали твои предшественники: никаких новшеств и либеральной критики. Видишь —
какую они создали Россию, солнце в ней не заходит! Это тебе доказательство, что от тебя
ничего больше не требуется, как следовать их примеру. Критикой не занимайся: это —
вольнодумство модников или глупое «самооплевывание». Бери жизнь, как она создана
отцами и дедами, и легко найдешь в ней хорошее и обеспеченное для себя место».
И офицер Генерального Штаба шел в жизнь, созданную отцами, и продолжал вести
себя по примеру отцов, не считаясь с ростом русского народа, его законными
потребностями; не видел необходимости в радикальном изменении порядков жизни и
службы; не предвидел будущего и тех неописуемых мук, коими будут расплачиваться дети
за грехи отцов!
Были, конечно, такие люди, которым нельзя в полной мере сделать такого упрека. Но,
повторяю: их было мало и большинство из них предпочитало молчание (в их числе и генерал
∗
Поражение под Фридландом было так велико, что когда на Военном Совете Император Александр поставил
вопрос: продолжать ли войну или просить мира, то брат его Константин высказал мнение, что продолжение
войны было бы равносильно уничтожению Армии. «Если Ваше Величество дадите каждому солдату по
пистолету и прикажете выстрелить в себя — результаты будут те же, что и при дальнейшей борьбе с
противником».
∗∗
Плевна есть удивительный образчик бездарности верхов и общей неготовности Армии.
∗∗∗
1812 год — есть целый ряд поражений русского оружия, не исключая и Бородина.
180
Электронное издание
www.rp-net.ru
Алексеев — впоследствии фактически Верховный Главнокомандующий русскими армиями,
если только его можно причислить к группе лиц, понимавших действительность, в чем,
впрочем, я сильно сомневаюсь). Еще меньше было число — дерзавших делать литературные
или иные выступления, критикуя существующие порядки. Да и эти выступления делались
весьма осторожно, стараясь не навлечь на себя гнев верхов. Им многие сочувствовали, но
сами молчали. Однако, большинство приспособлялось к существовавшим порядкам и
старалось угождать начальству, заботясь прежде всего о своей карьере. При всем том, они
были мозгом армии, но мозгом, не управлявшим движениями рук и ног военного организма,
а покорно повиновавшимся общему необдуманному и фатальному движению... движению
русского великана на глиняных ногах!
Из галереи офицеров русского Генерального Штаба я ограничусь краткой
характеристикой лишь лучших типов или тех, на долю коих выпала заметная доля в русской
трагедии.
Генерал А. К. Пузыревский — начальник штаба Варшавского военного округа в 90-х
