Вторым претендентом, представлявшим собой реальную угрозу, был некий Павсаний, которого, вероятнее всего, поддерживал Берисад, царь Фракии. Возможно, именно Павсаний нанес поражение Пердикке III в 368 году, опять-таки при помощи Халкидского союза, и был изгнан афинским полководцем Ификратом. Мы не знаем, пользовался ли он и на сей раз поддержкой халкидцев, однако такую возможность нельзя сбрасывать со счетов. В любом случае, этот претендент двинулся к Пелле с северо-востока.
Согласно Юстину, наследник престола Аминта был еще ребенком (parvulus).[87] Сколько ему было лет, неизвестно,[88] но это и не имеет особого значения. Поэтому Филипп, дядя Аминты, которому исполнилось 23 года, вполне мог ожидать, что его изберут регентом до совершеннолетия племянника. Но этого не случилось. Приняв во внимание опасности, угрожавшие стране, народное собрание неожиданно проигнорировало права Аминты и избрало Филиппа не регентом, а царем, принеся ему клятву верности.[89] Только Юстин приводит другие сведения: «Поэтому Филипп долгое время правил не как царь, а как опекун ребенка. Но когда стране стали грозить все более страшные войны, а ждать, пока подрастет дитя, было бы слишком долго, Филипп под давлением народа принял царскую власть».[90]
Тем не менее в пользу версии о регентстве можно привести отрывок из сочинения биографа-перипатетика Сатира (III век до н. э.), который говорит, что Филипп царствовал 22 года. По этим подсчетам получается, что он был 2 года регентом и стал царем в 357 году.[91] Юстин сообщает, что Филипп был регентом «долгое время» (diu): можно ли считать два года «долгим временем»? На самом деле предположение о регентстве совершенно невероятно, учитывая опасности, грозившие Македонии в 359 году. Согласно источникам, Филипп преодолел их в одиночку.[92] Кроме того, Диодор в рассказе о воцарении Филиппа ничего не говорит о регентстве.[93] Достоверность сведений Юстина также сомнительна, поскольку он утверждает, что Пердикка не пал в сражении, а погиб от руки убийцы. Эту информацию не подтверждает ни один античный источник, и в данном случае Юстин, очевидно, ошибся. Наконец, биографические данные Сатира также пестрят ошибками, а сам он склонен к риторическим прикрасам, и оба эти факта не добавляют достоверности его высказываниям.[94]
Решение нарушить права законного наследника свидетельствует о чрезвычайном положении, в котором очутилась Македония, поскольку по традициям династии Аргеадов царская власть должна была передаваться только от отца к (старшему) сыну. Если наследник был еще мал, ему назначался регент.[95] Однако после смерти Пердикки такой сценарий оказался совершенно неприемлем. Вероятно, права Филиппа оспаривали три его сводных брата (сыновья Гигеи).[96] Впрочем, их притязания (если они вообще выдвигались) не привели ни к каким последствиям. Вне всяких сомнений, Филипп обладал гораздо большим опытом в военных и государственных делах, чем Аминта или любой из его братьев, и это обстоятельство, должно быть, больше всего повлияло на решение народного собрания. Также возможно, что в это время (359 год) Филипп казнил одного из сводных братьев в острастку для прочих, так как в 348 году он предпринял поход против Олинфа, предложившего убежище двум из них. Если так, то казнен был, скорее всего, Архелай.[97] Аминте же ничего не угрожало, и он жил в довольстве во время правления своего дяди, по всей видимости, нисколько не возражая против того, что тот отнял у него власть.[98]
Таковы были обстоятельства, сопутствовавшие восшествию Филиппа на престол. Судя по всему, это произошло в 359 году, хотя возможна также дата середина-конец 360 года, поскольку в одной надписи из Олевени (деревушка примерно в 5 км к югу от Монастира) мы находим указание на 360/59 год.[99] Кроме того, Диодор насчитывает 24 года царствования Филиппа,[100] тогда как Юстин отводит ему 25 лет.[101] Впрочем, числа у Юстина принято считать порядковыми, поэтому получается, что царствование Филиппа закончилось на 25-м году. К тому же, совсем не очевидно, что надпись из Олевени относится к Филиппу II: с тем же успехом в ней может подразумеваться Филипп V (221–179). Выдвигается еще один аргумент, согласно которому военные преобразования Филиппа были столь глубокими и всеобъемлющими, что просто не могли быть завершены за первый год его правления. Однако этот довод подразумевает, что он должен был придумать их и начать вводить с чистого листа только после своего воцарения. Если же он уже проводил опыты по внедрению новых тактик в Амфакситиде во времена своего наместничества при Пердикке, основы реформ могли быть уже заложены. В самом деле, войска, находившиеся под его командованием в этот период, вероятно, уже были обучены новым тактикам и, возможно, даже владению новым оружием. Таким образом, они могли образовать ядро новой армии уже при вступлении Филиппа на престол. Это придает убедительности словам Диодора, сообщающего, что Филипп провел реформы, едва став царем.
