Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции - страница 181

. По мере того, как усиливалась королевская власть, двор короля стал все больше и больше привлекать к себе знать. Король был верховный сюзерен, он обладал большими, чем кто либо средствами, для того, чтобы сделать жизнь при дворе и более веселою, и более утонченною. Но короли мало обращали внимания на это могучее средство обезличения знати. Людовик XI, всю жизнь свою боровшийся против знати, стремившийся подавить и ослабить ее, систематически отвергал это средство, не любил ни двора, ни его увеселений. Но не прошло и ста лет после его смерти, как эта сила, это средство против знати было сознательно применено к французскому дворянству, и уже в XVII в., в промежуток времени около 60 или 70 лет успело принести свои плоды. Личности, которых лет 70 тому назад не могли отторгнуть от партии оппозиции самые выгодные и почетные предложения, теперь бросили ее для звания коннетабля или маршала Франции; люди, говорившие с отвращением о дворе и его нравах, с увлечением принялись за чтение книг, в которых искусство жить при дворе, заискивать милости было обращено в науку. Трактаты, образцом которых может служить книга неизвестного автора «Traicté de la cour», пользовались большим вниманием публики, выдерживали по нескольку изданий[1442]. А предметы, о которых шла в них речь, отличались новизною точки зрения, с которой их рассматривали. Тут шло дело «о правилах как вести себя при дворе», преподавались начала лицемерия и низкопоклонства, уничижения и ловкости; разбирались средства, как понравиться королю, втереться к нему в доверие, как подавить те страсти, которые могут сделать человека сильным, но зато и неприятным, и как развить те, которые приятны и угодны, но которые унижают человека. Рассматривались тщательно все возможные изменения в привычках и характере короля и предлагались приемы, как понравиться ему, как приладиться к его нраву[1443]. То были правила, составленные для личностей, которые лишь в милостях двора находили удовлетворение своему честолюбию и тщеславию. «Тот, кто хочет вести жизнь невинную и отличную от обыкновенного образа жизни людей, говорит автор упомянутого трактата, тот лучше всего сделает, если не станет показываться при дворе»[1444].

Наука, преподаваемая знати, не осталась лишь на бумаге, она перешла в жизнь, проникла до мозга костей в нравы тогдашней знати. Тот дух соперничества из-за знатности рода, то местничество, которое всегда отличало знать, спорившую еще и в Средние века из-за того, кому должно председательствовать на Штатах, кто имеет право на занятие высшего и более почетного места и т. п., был обращен при таком настроении в пользу королевской власти, послужил богатым материалом для выработки придворных нравов, для укоренения их. В эпоху Фронды дело дошло до крайних размеров. Дух двора овладел знатью вполне, и она из-за спора о праве сидеть в присутствии королевы, о праве иметь при дворе кресла, подстилать под ноги более длинное сукно, въезжать в Лувр в экипажах, пользоваться привилегиею поцелуя королевы и т. п. забывала о существовании более важных вопросов о независимости и свободе сословия. Среди знати возбуждало гораздо большее смятение и неудовольствие дарование права сидеть при короле кому-либо из тех, кто, по ее мнению, не обладал этим правом, чем все большее и большее нарушение ее политических прав.

Как политическое средство, направленное к обезличению знати, двор получил свою организацию впервые в царствование Людовика XII. Его жена, Анна Бретанская, стала призывать ко двору женщин, образовала из них громадную свиту и сверх того потребовала увеличения числа дворян, состоявших при дворе в качестве гвардии[1445]. Та скучная и простая, чисто мещанская жизнь, которую вел Людовик XI, исчезла навсегда, и празднества, увеселения, поглощавшие громадные суммы, едва не половину всего бюджета, сменяли одно другое, делали из двора место, где жизнь приобретала наибольшую привлекательность. Могущественнейшие лица в государстве, герцоги Алaнсонский и Вандомской, Дюноа, Фуа и другие с целью приобресть над ними громадное влияние, желали превратить их в послушное орудие своей воли, и двор скоро стал центром, куда устремлялись многие из знати, где утонченность нравов, вежливость и любовь превращали неотесанных провинциальных варваров в блестящих кавалеров, прислужников женщин и льстивых угодников короля. Любовные похождения и интриги увлекали всех, кто являлся ко двору, на кого пахнула его атмосфера, и знать выучилась идти по ветру, зорко следить за настроением короля, за его привычками, и из умения угодить ему, подделаться под него сумела сделать могучее средство карьеры. Уже и тогда, по словам Тремуйля, дворяне приучились действовать из-за пустой славы, честолюбия, превращать добродетель в порок, достигать цели путем лицемерия