— Ну и слава Богу, — перекрестился государь. — Его мнение для нас главнейшее по турским делам. Теперь мы можем вполне спокойно посылать наших послов к хану.
Василий Васильевич, кого ты хочешь послать в Крым к Мурад-Гирею?
— Посланником поедет Сухотин и помощником ему дьяк Михайлов.
— Люди надёжные?
— Да вроде исполнительные. По крайней мере в Приказе бумаги у них всегда в порядке.
— А язык татарский ведают?
— Ведают, государь, оттого и посылаю.
— Пожалуйста, князь, сам подробно объясни им их задачу. Ни в коем случае чтоб не лезли с ханом на ссору. Притязаний хана с порога пусть не отвергают. Лучше пусть уклоняются от прямых ответов: «мы подумаем», «мы доложим», чем отвечать грубо и непримиримо. Главное, им доверено начать переговоры о мире и их святое дело оберечь сей хрупкий сосуд, не разбить. Разобьют, заплатят боком.
— Хорошо, государь, я их наставлю.
— Что там поляки?
— От короля приехали послы Бростовский и Гнинский.
— С чем пожаловали?
— Да всё с тем же. Что-де если великий государь соединит войска с польскими, то король разорвёт мир с султаном.
— Ишь ты, уж не пронюхали ли, что мы с турками мира ищем?
— Возможно, государь, возможно. Это узнать они вполне могли через волохского господаря. И видимо, не хотят мира меж нами и султаном. Вот и зовут нас в поход на него. Но и это не всё, государь.
— Что ещё?
— Король помимо соединения войск просит у нас на военные издержки ежегодно по двести тысяч рублей.
— По сколько, по сколько?
— По двести тысяч.
— Хэх, — усмехнулся царь, — как им это число понравилось. Двести тысяч содрали с нас за Киев. А тут ещё за неведомо какой союз по двести в год алкают. У короля губа не дура. Прав гетман, что не советует с ним в союз вступать. У Ивана Самойловича нюх на обман. А что ты им ответил, Василий Васильевич?
— Сказал, доложу государю. Но что и ты, мол, без комиссии сего вопроса решить не можешь. А комиссия заседать будет лишь в грядущее лето.
— Спасибо, князь. Правильно ответил, можешь то же сказать и от моего имени. И отправить в обрат с пожеланиями королю здоровья и всяческих успехов. Вот так же вежливо научи и Сухотина с ханом говорить, никаких невыполнимых требований. И обязательно снабди Сухотина мягкой рухлядью для подарков: соболей, бобров и чего там ещё. Без подарков они до хана не доберутся.
— Я знаю, государь.
Ради бережения посланников и их ценного груза поскакали с ними десять конных стрельцов, проводили их до Батурина. От Батурина их уже охраняли казаки, в начале пути левобережные, в конце пути запорожцы. И хотя запорожцам было хорошо заплачено за охрану посланников, дьяк Михайлов всю дорогу трясся от страха.
— Ох, Иван, ограбят они нас.
— С чего ты взял? Это ж охрана.
— Ты глянь на их рожи, чистые разбойники.
— Кошевой за нас головой перед государем отвечает.
— Что мне его голова, если свою потеряю.
Однако до реки Альмы, где располагалось становище для посланников, они добрались вполне благополучно. Мало того, Михайлов сумел в пути даже подружиться с одним из запорожцев Нечипором, которого угощал калачами на днёвках, втайне надеясь иметь в его лице защитника, если начнётся ограбление. Нечипор вполне прикормился около дьяка и с удовольствием исполнял его нехитрые поручения — принести воду, нарубить дров, покормить коней.
Татарин, встретивший их на становище, показал им какой-то сарай, сляпанный из дикого камня, в котором не было окон и свет попадал лишь через дверной проем, не имевший двери, и через дыры в крыше. Потолка у сарая тоже не было.
— У вас разве нет чего получше? — спросил Сухотин вполне миролюбиво, памятуя о наказе Голицына: не лезть на ссору.
— Ничего нет, — отвечал сердито татарин. — Здесь все посланники живут.
Подаренная шкурка бобра смягчила хозяина становища, и он от щедрот своих показал, где можно было взять солому для постелей. Солому для дьяка и Сухотина приволок Нечипор, навалил в углу сарая. Михайлов, почувствовавший себя хозяином запорожца, приказал ему:
— Ляжешь около меня, Нечипор.
— Добре, — согласился тот.
