– Говорим мы на одном языке, а то, что у каждой долины свой диалект, – это не существенно, пока жители этой долины не потеряют настолько разум, что будут считать свои отличия от других за самостоятельный язык. То, что нас соседи называют по-разному, еще не значит, что мы на самом деле разные. Мы один народ. И должны жить в едином государстве, с монархом нашей же крови, назло недружественным соседям. Мы первые дали по рукам и маврам, и Карлу Великому, покусившимся на наши земли. Мы начали Реконкисту против сарацин, когда они чувствовали себя хозяевами даже на берегах Эбро, и вели ее самые трудные первые годы, положили на полях сражений массу своих людей, а плоды нашей победы пожинают другие – Кастилия, Арагон и Португалия. Нам же от подвигов Реконкисты земель не прибавилось. Только слава. Как была наша граница по реке Эбро, так и осталась. А в Риохе наша территория даже скукожилась. А тут еще «три сестры» под Мадридом ходят.
– В этом я с вами согласен, ваше величество, – дон Мартин почесал лоб, – но я не представляю, как это сделать практически, не нарушая наших древних фуэрос? Они нас разделяют сильнее, чем могут объединить.
– Над этим сейчас у меня работает целая коллегия легистов, – слегка приврал я о положении вещей, – сверяют все фуэрос. На первом этапе главное – найти, что у нас в них общего. И вообще… – Я погонял в пересохшем рту глоток вина. – Мы – баски, древний народ. Наверное, самый древний в Европе. Мы жили тут всегда, а все остальные – пришлые. Нас окружают молодые нации с амбициями, свойственными молодежи, не боясь нового. А у нас все так держатся за старину и ее обычаи, будто от этого зависит вход в Царствие Небесное. К примеру, васконские пастухи привыкли пасти свои стада исключительно на своей земле. И если каким-либо образом земля поменяла хозяина, он просто уйдет с нее. А ведь хорошим пастухом надо родиться. Стать им труднее. Да и желающих мало. На берегах Пиренеев нет лучше мореходов и кораблестроителей, чем баски и кантабры. Но где они? Я вам отвечу – в Португалии, потому что там растет флот, строится много кораблей и их рей радушно принимает всех, кто умеет хорошо водить и строить корабли. И так уже почти сто лет. Внуки тех басков, которые переселились туда и создали мощь португальского флота, давно носят португальские имена, не помнят родной язык и считают себя португальцами. Все потому, что, начиная с принца Энрике Мореплавателя, флот в Португалии – государственная политика, на которую они не жалеют денег. Если оставить Страну басков в Кастилии, будет то же самое, только уже у себя дома. Баски создадут кастильский флот и будут в нем адмиралами и капитанами, не считая простых матросов. А у нас захиреют рыбный и китобойный промыслы от нехватки моряков. И наши рыбные места в океане захватят те же голландцы, к примеру, или бретонцы, или даже англы.
– Англы? – откровенно удивился дон Мартин. – У них же нет нормального флота…
– Пока нет… Но будет, если наш флот ослабнет.
– Пока самый большой флот, насколько я знаю, ваше величество, у бретонцев. У нас уже меньше.
– Нижние земли Германии на подходе: Фландрия, Барабант, Зееландия. Пока они только рыбу ловят. Но стоит франкам прижать Бретань, они займут ее место в морской торговле.
– Наших торговых кораблей пока больше, чем у них, – возразил мне дон Мартин.
– Вот именно: пока… – ухватился я за любимую в этот вечер присказку.
Как мне его убедить? Не могу же я вот так взять и вывалить на него убийственное послезнание, что капитаны и лоцманы каравелл Колумба все были басками. Что первый капитан, который осуществит кругосветное плавание, будет баск Элькано. Но на кастильском корабле, во славу кастильской короны. И почему в учебники истории вошел кастилец Магеллан, который в этой экспедиции помер, не пройдя и половины шарика, мне до сих пор непонятно. Что две трети капитанов и большая часть адмиралов у Испании в будущем придется на басков.
Не могу я ему раскрывать секрета Ньюфаундлендской банки и рассказывать о том, что первых французских моряков в Канаде индейцы приветствовали на васконском языке.
