После чего опускаю руки, и на поляне вдруг становится очень тихо, потому что ветер, вызванный моими силами, стихает. И да, вот теперь я ощущаю холод.
- Гарри Поттер, - произносит директор, когда я подхожу к их укрытию под сенью деревьев Запретного Леса, на ходу накидывая на себя мантию (рубашкой я решил пренебречь - долго одевать, а я замерз). - Ты вновь нарушил правила…
Я смотрю на него пристально, но в его словах нет осуждения. А что в них? О, да! Восхищение! Еще бы, думается мне, не каждый волшебник способен призвать фамильяра, а уж такого - и подавно.
Я встречаюсь взглядом с пребывающим в шоке Северусом, и его ресницы вздрагивают.
- Гарри… твои глаза… - полушепотом выдыхает он, а я моргаю.
- Что с моими глазами?
- Нет, ничего… показалось, видимо, - неуверенно продолжает он. - Должен сказать, что это было… впечатляюще…
- Согласен с тобой, Северус, - поддакивает Дамблдор, - весьма впечатляюще. Никогда раньше не видел, чтобы фамильяр в прямом смысле слова жил в волшебнике. И твоя Сущность, мой мальчик… она истинно твоя… Дракон, кто бы мог подумать…
- Не просто дракон, директор, - отвечаю я. - Это И-Драйг Гох. Легендарный валлийский дракон, он запечатлен на флаге Уэльса, сэр.
Северус переглядывается с директором, после чего заинтересованно спрашивает:
- Поправь меня, если я ошибаюсь… Этот дракон уже был на земле ранее? А ты не знаешь, случайно, кто тогда был его хозяином, Поттер?
- Хм, конечно знаю!
- И кто же, Гарри? - продолжает начатый Снейпом допрос директор.
- Мерлин, - коротко отвечаю я и наслаждаюсь шоком, отразившимся на их лицах.
Мы возвращаемся в замок, погруженные каждый в свои мысли. На пороге у главного входа мы останавливаемся
- Ну что ж, мальчики, спасибо вам за прогулку. Ты удивил меня, Гарри… Очень удивил. Теперь необходимо время, чтобы обдумать все плюсы нашего теперешнего положения. Я не представляю, зачем тебе фамильяр, Гарри, - говорит Дамблдор, я пытаюсь протестовать, но ловлю предостерегающий взгляд Северуса и замолкаю.
- Меня восхищает, насколько сильным волшебником ты стал, мой мальчик, - продолжает он. - Завтра воскресенье, советую тебе хорошо отдохнуть. Проводи его, Северус, будь добр.
И директор, улыбнувшись одними глазами, покидает нас.
Мы, молча, смотрим друг на друга. Северус рассматривает мое лицо, потом быстро оглядывается по сторонам, сделав широкий шаг ко мне, заключает меня в объятия. А я шиплю от боли… на моей груди свежая рана. Я вдруг понимаю, что в водовороте моих сил он мог и не видеть, как она образовалась.
Он отстраняется, с тревогой глядя на меня:
- Что? Что случилось?
- Печать… на груди… больно… - только и могу прошептать я, прижимая в защитном жесте руку к груди, пытаясь сдержать мгновенно выступившие в уголках глаз слезы. Черт! Как больно!
- Идем, - вдруг резко произносит, хватая меня за свободную руку, и быстро ведет меня по направлению к подземельям.
- Нужно… в больничное крыло, наверное… - бормочу я.
- Черта с два! Я сам тебя осмотрю и приму необходимые меры, - отстраненно произносит он, а я уже предвкушаю, как его нежные руки, будут сначала изучать страшный рубец, а потом легкими движениями наносить какую-нибудь гениально сваренную мазь. Мне становится так тепло, так уютно от этой мысли, что я даже нахожу в себе силы улыбнуться.
- К тому же, - вдруг продолжает он, - тебя ждет еще серьезный разговор, Поттер.
Ой, а вот мы и добрались до разбора полетов. Я судорожно пытаюсь выстроить в голове оправдательную речь, но для этого приходится вспомнить о причинах, толкнувших меня на столь опрометчивый поступок… Я вновь, будто во сне, вижу, как он целует Люциуса Малфоя.
- Ты прав, - серьезно произношу я, с точностью до микрона попадая в его интонацию, - разговор предстоит. Только не думай, что ждет он одного меня.
Я вижу, как сбивается его шаг. Неприятные вопросы будешь задавать не только ты, Северус, но и я. И тебе, любовь моя, придется ответить на них, хочешь ты этого или нет. Я не хочу снова мучиться неизвестностью и делать неверные выводы.
Мы подходим к двери его личных покоев, которая бесшумно открывается настежь при его приближении и так же бесшумно закрывается за мной, как только я оказываюсь в его комнатах. Я привык к этому месту, вдруг понимаю я. Не замечал раньше, когда приходил на «отработки», а вот сейчас заметил, что чувствую себя здесь уверенно и спокойно. Спокойнее, чем в общей спальне седьмого курса в гриффиндорской башне.
