Эйнштейн и религия - страница 25

Костяные фигурки, двуглавые или двуликие, попадаются во множестве у самых различных народов. Одно лицо звериное, другое птичье, или одно — человеческое, другое — звериное. Лица поставлены рядом или одно над другим, или одно вверху, другое внизу и т. п.

На рисунке № 20 мы видим шаманских духов-помощников именно такой двуипостасной, двуликой формы. Справа летящая птица, а слева крылатый летящий олень. У птицы в нижней части тела есть человеческое лицо, а у оленя там же — фигура птицы.

Внутри шатра женщина-шаманка, положив к себе на колени больного, лечит его заклинаниями. Это на ее зов прилетают два духа-помощника, справа и слева.

Приведенные примеры между прочим свидетельствуют, что различие ипостасей бытия связано часто с различием величин. Очень яркое выражение этого можно найти, например, в таком заклинании, которое применяется северным путником, одиноко ночующим в поле, в защиту от злых духов. Надо иметь при себе камушек, амулет, и надо говорить: «Я не здесь, я в этом камне. И этот камешек есть скала среди океана. Я сижу на его верхушке. У скалы крутые и скользкие бока, духи лезут на скалу, и ломают себе когти и пальцы, и не могут взлезть».

Другое заклинание: «Я не сплю на земле. Я влезаю в ухо к своему оленю. Духи, которые приходят, не находят меня».

Между прочим, эта отрицательная форма заклинания нисколько не отрицает совпадения ипостасей. Она применяется только для того, чтобы сбить духов с толку. И смысл ее тот, что вот мое бытие имеет две ипостаси. Одна здесь, а другая на море. И вместо одной ипостаси я подставляю вам другую. Следует отметить, что перестановка ипостасей из знакомой в незнакомую, из обычной в необычную, отмечается часто на отходе, на исчезании образов. Человек разговаривает со встречным и все время принимает его тоже за человека. Наконец они расстаются. Кто-нибудь из них отходит, и вдруг на некотором расстоянии оказывается, что этот предполагаемый человек или группа людей — суть в сущности волки, вороны, горностаи, лисицы. Они улетают или убегают с криком, похожим на хохот.

В юкагирской сказке, очень распространенной также и среди местного русского населения (на реке Колыме), мы встречаем морских путников, которые странствуют с острова на остров. На одном острове они встретили людей, которые жили в землянках. Эти люди щедро угостили их мясом. Но когда они от'ехали от острова, то увидели, что их бывшие хозяева не люди, а песцы.

Точно также в различных чукотских сказках незнакомая гостья, испуганная хозяином, убегает лисицей с криком: «ка, ка, ка!» Ребятишки, внезапно испуганные матерью, превращаются тотчас в животных и спасаются бегством. Один уползает россомахой, другой улетает уткой-савкой (Anas fuligula) и т. д. Мать тоже уходит медведицей.

Точно также и Скиннер сообщает о племени Ленапе: «Дух-хранитель большей частью сперва появляется в человеческом образе и только под конец, когда он уже на уходе, человек наконец замечает его истинный образ, большей частью звериный или птичий»[15].

Другой пример: «Старик по имени Покатегемун в особом видении встретил своего покровителя. Покровитель имел человеческий образ и дал ему свое благословение. Только уже на уходе это существо вдруг закричало: „Кванк, кванк, кванк!“ Тогда Покатегемун заметил, что это в сущности утка и что даже ее тело наполовину белое, наполовину черное».

В третьем примере такое же существо неожиданно улетело прочь в образе вороны с криком: «Га, га, гат!»

В четвертом примере такие же существа сказали человеку: «Теперь мы оставляем тебя. Смотри на нас внимательно!» Они затопали по берегу, и через минуту он увидел, что они бегут рысью. То были волки. «А ведь я считал их за людей», сказал человек.

Выше были указаны такие же примеры превращений на отходе, например, якутский рассказ о том, как шаман отгоняет духов болезни, враждебных человеку, и они изменяют свою форму, обращаясь в бегство, и потом на расстоянии меняют ее снова и снова, и притом сокращаются в об'еме. Я указывал также на связь этих представлений с законом перспективы. Предметы, удаляясь, уменьшаются в об'еме. Заодно с этим они имеют полную возможность проявлять наклонность к изменению формы, точнее к проявлению другой формы, более меньших размеров, свойственной им, но скрытой от наблюдателя в начале их встречи.