Шотландская история дает сколько угодно примеров падений и взлетов того или иного из знатных домов вообще, со всеми их ветвями и сородичами. Во второй половине 20-х годов XVI в. Арчибальд Дуглас, граф Энгус, который фактически держал в неволе несовершеннолетнего короля Джеймса V и правил королевством, расставил на все придворные и правительственные посты членов своего клана. «Никто не дерзал посягнуть на Дугласа, ни на людей его», говорил об этих годах хронист[72]. Вырвавшись из-под «опеки», король осадил Энгуса в его замке, причем не стал призывать в войско рыцарей по имени Дуглас для борьбы с вождем их рода. Вскоре граф бежал в Англию, а Дугласы лишились своих должностей и подверглись конфискации имущества. В правление королевы Марии весь род Хэмилтонов, противившийся ее браку с лордом Дарнли, пострадал за участие в мятеже 1565 г., но несколько месяцев спустя вышел указ о прощении, в котором были перечислены не менее 157-ми Хэмилтонов разных рангов и из разных районов страны[73]. При Джеймсе VI (1567–1625) целый клан Мак-Грегоров был объявлен короной вне закона, благодаря проискам их извечных врагов Кэмпбеллов.
Магнаты имели возможность упрочить свое политическое и личное влияние разнообразными способами. Порой они предоставляли землю в качестве фьефов своим родственникам или соседям. На северо-востоке возвышение Гордонов графов, маркизов и герцогов Хантли в XV–XVII вв. сопровождалось усилением всех младших линий рода и появлением массы мелких держателей по фамилии Гордон в графствах Эбердин и Бэнфф. Грэм оф Гартмор автор, живший в XVIII в., писал, что в горной Шотландии «земли раздаются землевладельцем людям, называемым благородными (Duine Uasail), которые выше по положению, чем простолюдины. Поскольку сей обычай древний, большинство фермеров и коттеров относятся к имени и клану собственника (земли)»[74]. Еще чаще лорды обещали своим вассалам в обмен на их лояльность и вооруженную поддержку не землю, а защиту и покровительство, что находило отражение в так называемых «договорах о преданности».
«Договоры о преданности» (bonds of manrent[75]) как особый род документов и как социальное явление получили большую известность в Шотландии в середине XV начале XVII в. От данного периода их уцелело более семисот со всех концов страны, и участниками их выступают представители почти всех сколько-нибудь видных кланов. По форме и церемонии заключения в виде присяги на Евангелии[76] такой договор напоминал процедуру оммажа, но не был сопряжен с феодальным пожалованием. Смысл соглашения состоял в том, что магнат становился патроном человека, дававшего ему обязательство пожизненной или наследственной личной службы. В ряде случаев стороны были равны по знатности и положению и вступали в равноправный союз, иногда же «договор о преданности» скреплялся между однофамильцами или дальними родственниками, чтобы упрочить клановые узы. Однако большинство подобных актов было призвано в интересах магнатов распространить «семейные», клановые отношения на тех, кто не был охвачен ими, на представителей других родов и таким образом подчинить их своей воле. Не случайно в тексте самих договоров при описании обязательств сторон неизменно встречается слово «kindnes» (родство). В 1491 г. графы Хантли и Ботуэлл выразили взаимное намерение быть «близкими, родными и верными (tendir, kynde and lele), как подобает быть отцу, сыновьям и братьям»; в другом договоре Хью Роуз и Александр Фрэйзер клялись Уильяму Кэмпбеллу из Кодора, что будут относиться к своему лорду как его кровные сыновья, а тот обещал защищать их словно кровный отец[77]. Случаи присяги на верность более чем одному лорду почти неизвестны, хотя, разумеется, были примеры предательства и перехода от одного покровителя к другому.
«Договоры о преданности» показывают, насколько общественное положение всех слоев шотландского дворянства зависело от отношений патроната. Сочетание последних с клановыми и феодальными связями обеспечивало почти нерушимую сплоченность дворянских клик, соперничавших за власть в отдельных областях и в стране в целом. Они достигли особенного могущества в XV–XVII вв. при частых кризисах авторитета короны: с 1437 до 1587 г. каждый Король Скоттов вступал на престол в детском возрасте, и за этот период в течение ста лет государством управляли регенты из высшей знати, а в 1637–1651 гг. Шотландия была охвачена революцией и войнами.
