Пишу эти строки по прошествии стольких лет и вновь ощущаю те волнения, ту непередаваемую радость, счастье, что удалось вырваться из кромешного ада.
Возле хутора был колодец с ведром на цепи. Мы напились воды прямо из ведра и пошли дальше.
Пройдя далеко от хутора, мы увидели издали деревенские дома. Циля сказала: «Это и есть «Старое село»». Когда вошли в него, увидели вооруженных людей, ехавших верхом на лошадях. Одеты они были по-разному: у одних на головах военные фуражки со звездочками, у других пилотки. Остальные были без головных уборов. На некоторых одежда была полувоенная, на других самая разная. Циля произнесла: «Вот и партизаны». Мы на них смотрели, как завороженные.
Дальше Циля привела нас в большой двор с колодцем, и мы снова напились воды, а сама она ушла, пообещав скоро вернуться. Мы уселись на траву, росшую во дворе, разглядывали все вокруг. Для нас все было ново.
Через некоторое время Циля вернулась с двумя мужчинами, одетыми в штатское, вооруженными. Они тепло поздоровались с нами. Один из них, явно еврей, сказал: «Теперь у вас начнутся партизанские будни и хотя они суровые, но есть возможность мстить фашистам за все. Поэтому нас и называют «народные мстители»». После этой «вступительной речи» он сказал, что нас накормят, дадут возможность хорошо отдохнуть, а к ночи надо будет собраться в далекий путь — в Налибокскую пущу, расположенную в Западной Белоруссии, на границе с Польшей.
В ожидании еды я села рядом с Цилей и спросила ее, собирается ли она еще в гетто пойти. Он ответила, что несколько дней будет отдыхать, а затем пойдет. Я стала просить, чтобы она спасла мою маму, я умоляла её. Циля пообещала сделать все, от нее зависящее, но, если мама не захочет, уговаривать ее она не будет.
Тем временем подошла хозяйка дома. Она приветливо на белорусском языке поздоровалась с нами. С Цилей она была особенно дружелюбна. Они уже не раз встречались и понимали друг друга с полуслова.
Хозяйка попросила мужчин помочь ей. Вскоре они принесли «царскую еду» — большой каравай хлеба и молоко. Каждому досталось по ломтю хлеба и алюминиевой кружке молока. Мы ведь уже забыли вкус настоящего хлеба и молока. Затем хозяйка отвела нас на сеновал, и после всего пережитого мы уснули «мертвым сном».
Ближе к вечеру нас разбудили. Пришли молодые вооруженные парни, видно было, что еврейские. Они весело поздоровались с нами. Циля представила им нас и сообщила, что это партизаны из еврейского отряда Зорина. Их было шесть человек, и они должны были повести нас в Налибокскую пущу.
Старший группы разъяснил нам, какая предстоит дорога: идти будем ночью, отдыхать днем, поскольку днем передвижение опасно. Они проверили, какое оружие имеется в группе, сказали «маловато» и добавили: «ничего, у немцев оружия много, возьмем у них».
Нас опять покормили хлебом и молоком, и мы пошли. Циля тоже последовала за нами. Она направилась в свою бригаду, которая находилась там же — в Налибокской пуще.
На ногах у меня были сапоги, которые давно носила. Я поняла, что в такой дороге они развалятся. Поэтому я их сняла, связала, перекинула через плечо и пошла босиком. Благо, погода была еще теплая. Моему примеру последовала вся группа.
Мы шли по проселочной дороге, держась ближе к тем местам, где были леса. Наши проводники сказали, что единственное место, где партизаны чувствуют себя уверенно и могут защитить себя — это лес.
Проводники учитывали, что мы «еще новенькие», и устраивали остановки. На заре вошли в лес около деревни. Старший группы отделил четырех мужчин: двух партизан и двух из наших. Они пошли в деревню за продуктами и водой. Двое, как правило, заходили в крайний дом, а двое оставались снаружи. Вскоре они возвратились, принесли хлеб, сало и ведро воды с кружками. Каждому дали хлеб и по кусочку сала. Часть продуктов оставили еще на раз.
Старший назначил часовых и определил очередность дежурства. Остальные устроились на отдых.
Вечером съели оставшиеся продукты, вернули хозяевам ведро и кружки, а затем пошли дальше.
Чем ближе мы подходили к Налибокской пуще, тем больше было лесов, и вскоре мы передвигались не только ночью, но и днем. Проводники сообщили, что мы уже достигли партизанского района. Фактически немцы там не появлялись. Разве что, когда устраивали так называемые «марафоны» — блокады на партизан армейскими частями.
