Эволюция римской военной системы I-III в - страница 22

В период принципата центурионат стал более, чем когда-либо, краеугольным камнем императорской армии. Однако принцип, согласно которому все высшие посты в армии были закреплены за сенаторами и всадниками, отводил центурионам лишь роль учителей в формировании высших офицерских кадров^>226. В III в. ситуация меняется. Реформы Септимия Севера привели к тому, что все больше и больше центурионов ex caliga достигали звания трибуна и поднимались по служебной лестнице еще выше^>227. Подобные изменения способствовали полному исчезновению из армии национально-римского офицерского корпуса уже в первой половине III в.^>228 Роспуск преторианских когорт и замена их выслужившимися солдатами легионов влекли за собой уничтожение последних подразделений, где еще сохранялась италийская национальность.

Денационализация рядового и командного состава могла иметь два последствия. Солдаты-провинциалы, более или менее романизированные, осознав, какую значительную силу они представляют, могли попытаться подчинить империю своей воле. Это вело к тому, что армия превращалась в структуру, не менее агрессивную и враждебную по отношению к государству, которое она была призвана защищать, чем и неприятели, атаковавшие его извне. Нечто подобное и происходило на протяжении большей части III в. Однако провинциалы могли увидеть в себе и защитников империи и римской цивилизации, наследников славы воинов Камилла, Сципионов и Цезаря, прямыми исполнителями воли и верными адептами Юпитера Капитолийского. Такая ситуация сложилась в период тетрархии, когда в роли спасителей Рима выступили проникнутые римским национализмом иллирийские офицеры во главе с Диоклетианом^>229.

Убийство Александра Севера и приход к власти Максимина Фракийца (235 г.) открывают в римской истории полувековой период войн и потрясений, который принято называть кризисом III в. За время непрекращающихся гражданских войн и опустошительных варварских нашествий в римском государстве сменилось по меньшей мере 22 императора. Однако причины, породившие это явление, уходят своими корнями в более раннюю эпоху и непосредственно связаны с теми процессами, которые протекали за пределами империи.

Германский мир находился в состоянии относительной стабильности с тех самых времен, когда в конце II в. до н. э. Марий победил кимвров и тевтонов, а Цезарь в 58 г. до н. э. разбил отряды свевов под командованием Ариовиста. Спокойствие германцев на 150 лет гарантировало неприкосновенность римских границ в гораздо большей степени, чем могущество легионов^>230. Но уже с первой четверти II в. н. э. германцы приходят в движение. Миграции начались в Восточной Германии. Вандалы вышли к равнине Одера, чтобы обосноваться в Силезии, Галиции и Словакии. За ними двинулись готы, которых, по всей видимости, заставил уйти с берегов Балтийского моря голод. Готы заняли долины Вистулы и Днестра. Бургунды направились на запад в сторону равнин Майна и Рейна, в то время как гепиды заняли территорию современной Венгрии^>231. Эти племена были гораздо сильнее и сплоченней западных германцев. Причиной их могущества было богатство, добытое благодаря торговле янтарем. К тому же некоторые из них, такие, например, как готы, увеличили свои силы, вступая в союзнические договоры с племенами, которые встречали на своем пути, включая их в состав своего племенного союза. Другим следствием этих миграций, несомненно, было увеличение плотности населения на территории Западной Германии. Германцы с берегов Северного моря пришли на равнины Эмса и Вецлара; те, кто жил на Эльбе, достигли Богемии и Моравии, а те, кто обитал в прирейнской области на равнине Вецлара, двинулись в направлении Гессы и Тюрингии или же в сторону империи. Таким образом, наиболее сильное давление варваров ощущалось на Рейне, Декуманских полях и особенно на Дунае.

Вторжения на римскую территорию начались с 166 г. Хатты проникли в Белгику, хавки занимались пиратством в устье Рейна, квады и маркоманны совершали нападения на Норик, карпы вторглись в Дакию, сарматы и язиги перешли Дунай