Мы полетели в Каир. Нашей задачей было убедиться в аутентичности/неаутентичности Евангелия от Иуды. По пути в Египет, в самолете, мы еще раз изучили опубликованный текст Евангелия. Он представляет собой фактически перманентный диалог между Христом и Иудой. Убедившись, что Искариот — единственный Его ученик, который в состоянии приблизиться к осознанию Его значения и готов к разговору об устройстве Вселенной и Высшей иерархии (с экскурсом в историю сотворения мира, человека, перечислением эонов и главенствующих в них архонтов), Спаситель затевает с ним откровенную беседу, в которой дает понять, что Он владеет всеми тайнами мира. Иуда почтительно слушает своего Учителя, время от времени задавая Тому вопросы. По ходу их беседы выясняется, что Христос должен принести искупительную жертву, но для того, чтобы она была принята, Он должен быть предан одним из Своих учеников. Естественно, миссия эта падает на Иуду, который оказывается вынужден согласиться исполнить предписанное Иисусом, но делает это через себя, поскольку Иуда — вовсе не предатель и не подлец по своей внутренней сущности. Однако слово Учителя для него — закон. Христос говорит Иуде: «Ты же превзойдешь их всех, ибо человека, который носит Меня в себе, ты принесешь в жертву». Из этих слов следует, что Христос в первую очередь идентифицирует себя с духом, для Него главное — Его внутренняя сущность, тело же — лишь оболочка, «человек, который носит Меня в себе». У Иуды нет выбора, он сдает Учителя стражникам и принимает деньги: «И Иуда взял деньги, он предал им Его».
— В принципе, такое толкование роли Иуды в истории Христа возможно и на основе анализа канонических текстов Нового Завета, — задумчиво сказал Серж.
— В общем, да, — согласился я, — другое дело, что это противоречит церковной традиции. Именно поэтому текст Евангелия от Иуды так заинтересовал научную общественность и рядовых обывателей… Уж больно альтернативно здесь выглядит предатель… Он мало того что подчиняется Провидению, служит Иисусу, он еще и должен получить за это, по словам Христа, особый статус среди людей, а род его должен возвыситься.
— А что с подлинностью текста? Я вот полагаю, что это вполне может быть действительно гностический апокриф, уж больно подробно там расписываются зоны и архонты…
— В этом плане текст и в самом деле может быть подлинным. То есть не исключено, что он был создан во II–III веках. Но не ранее!
— Именно что не ранее… Иуда тут категорически ни при чем, он никак не может быть автором данного апокрифа, это очевидно…
— Да нынче никто уже и не пытается атрибутировать его Иуде, насколько я понимаю…
— И правильно. А наша задача — просто попытаться понять, не является ли Евангелие вообще, скажем, средневековой подделкой… Или даже и не средневековой… Вот как ты полагаешь, эта самая тетка Фрида Чакос могла чем-то таким подзаняться, чтобы срубить бабла побольше?
— Да легко… Конечно, вряд ли она знает коптский. Но что ей стоило проплатить подобный проект какому-нибудь коптологу? Вот ты, Серега, — поинтересовался я, — если бы тебе предложили нормальные денежки, сочинил бы что-то в этом духе?
