Эти три года - страница 22

Думал ли маленький Бела Франкль, что его собственная судьба будет перекликаться с судьбой его любимого героя?

Кончилось детство, наступила юность. Бела начал писать лирические стихи и маловразумительные, оторванные от жизни рассказы. Жизнь ему представлялась совсем не такой, какой она была. И поэтому, когда отец предложил вступить в гусарский полк (по мнению отца, это должно было отвлечь юношу от литературных упражнений), Бела сразу согласился. Еще бы! Красивая форма, прекрасная лошадь и главное — звание защитника родины!

Разочарование пришло быстро — с первых же дней пребывания на фронте империалистической войны.

Он попал на итальянский фронт и сразу же окунулся в жуткие будни войны: горы трупов, полупьяные озлобленные офицеры, вымещающие свою злобу на безответных солдатах, бессмысленные приказы штаба. Что это — защита отечества? Что это — сражение за свободу родины? Нет. Но во имя кого и во имя чего ведется война?

Скоро он понял, во имя кого и во имя чего приносятся в жертву сотни тысяч человеческих жизней.

Недалеко от венгерских позиций, на территории, захваченной противником, находился небольшой заводик. Во дворе завода стояла вражеская батарея, бившая по венгерским окопам.

Бела знал: венгры прекрасные артиллеристы. Но почему же, когда начинала стрелять их полковая артиллерия, снаряды ложились чуть ли не в нескольких километрах от завода? Почему?

Младшие офицеры отмалчивались, пряча глаза. Старшие офицеры как-то странно улыбались.

А артиллерия, стоящая во дворе завода, била и била по венгерским позициям, и каждый залп уносил солдатские жизни.

В конце концов один из старших офицеров рассказал, в чем дело, но настойчиво советовал Франклю молчать.

Молчать? Да, конечно, надо молчать. Ведь даже если он станет кричать, кричать изо всех сил, это не поможет. Но надо, надо что-то делать!

…Ночь выдалась тихая. Пьяные, как всегда, офицеры уснули. У офицерской землянки неподвижно, думая свою тяжелую думу, стоял часовой. Неподалеку от него возвышалась темная груда шинелей, снятых с убитых накануне солдат. Брезгливо отодвинув игральные карты, разбросанные по столу, — карточная игра обычный досуг офицеров, — Бела достал тетрадь.

Рассказ назывался «Заводчик». Может быть, это невинное название, может быть, рассеянность редактора, может быть, какие-то другие причины, а может быть, просто чудо, но рассказ был напечатан. И тысячи людей узнали, почему венгерская артиллерия не может заставить замолчать итальянскую батарею: ведь итальянская батарея стоит во дворе завода, принадлежащего австро-венгерскому эрцгерцогу Фридриху. Стрелять по батарее — значит стрелять по заводу. А этого эрцгерцог допустить не мог. И пусть итальянцы расстреливают венгерских солдат, какое дело до этого Фридриху. После войны он снова начнет получать доходы со своего пивного завода. А это для него важнее тысячи вдов и сирот.

Рассказ был подписан: «Матэ Залка».

Эшелоны тащились медленно, подолгу стояли на станциях, и у Матэ — теперь он стал навсегда Матэ Залкой — было время подумать, вспомнить.

После первого напечатанного рассказа о войне — «Янош-солдат» — его ждал офицерский суд чести. От расправы озлобленных офицеров его спасло ранение и перевод в другую часть, За второй ему грозил военный трибунал. И снова ранение, а затем — в 1916 году — плен.

И Россия. Огромная, необъятная Россия.

Много дней шел эшелон в Сибирь. О многом успел передумать Матэ. И когда в лагере он увидел, как пленные офицеры издеваются над своими соотечественниками — пленными солдатами, он, трижды раненный в боях, награжденный шестью медалями за храбрость, сорвал офицерские знаки различия и перешел из офицерского барака в солдатский.

А потом пришла революция. Для Матэ не было вопроса — что делать? Он вырвался из лагеря и сразу стал на сторону революции.

Он организует отряд и сражается на Дальнем Востоке против банд атамана Семенова.

Белочехи арестовывают его и бросают в тюрьму. Он бежит из тюрьмы.

Снова арест. На этот раз его арестовали колчаковцы. И опять побег. Опять арест, пытки, побег из-под расстрела.

Да, это было. Было и другое…