— Ты мог бы жить на базе, — заметил он. — Вместе с остальными.
Стоун — жесткий и амбициозный — появился на базе недавно. Вместо бритья он дважды в день полировал свое лицо пемзой. База в Мэрди, хоть и находилась на диком побережье западного Уэллса, принадлежала США. Поскольку из всех британских офицеров анализом занимались только Кристофер и Стоун, они работали в одной комнате и — по замыслу — должны были сотрудничать. В первый же день Стоун повесил над своим столом наклейку службы подводного слежения: «На Бога уповаем, остальным — внимаем».
Кристофер щелкнул переключателем, и комнату заполнили звуки.
— Выключи, — простонал Стоун. — Уши болят.
Кристофер пожал плечами и отключил динамики, но перенаправил звук на вход своих наушников. Зевая, делая вид, что рассматривает распечатки, Кристофер позволил звукам со дна океана вливаться в сознание.
Другие аналитики никогда не слушали эти звуки напрямую: все необходимые данные содержались в распечатках. Кристофер слушал, потому что ему это нравилось. Его страсть, его зависимость. Самое важное в его жизни.
Станция Мэрди занималась звуковым слежением. Она и ее североатлантические сестры — Кефлавик, Антигуа, Пуэрто-Рико, Барбадос, Ньюфаундленд — держали под контролем советские субмарины. Серые машины в комнатах без окон соединялись сотнями миль проложенного по океанскому дну кабеля с гидрофонами, установленными на краю континентального шельфа. Самописцы наполняли воздух запахом озона и царапающими звуками, выводя бесконечные волнистые линии на прокручиваемых бумажных лентах. В Мэрди занимались областью Гренландии — Исландии — Британии, узким выходом советского флота из Баренцева моря в открытый океан. Когда придет подводный Армагеддон, он выберет именно этот путь.
С ощущением странного удовольствия Кристофер представлял места, в которых установлены гидрофоны. Он любил размышлять о массах воды, давящих на эти холодные, бесприютные глубины. Он хотел находиться там, плавать в темноте, глубоко под поверхностью океана, там, куда с самого момента возникновения морей никогда не попадает солнечный свет. В морской воде звук передается в четыре раза лучше, чем в воздухе, но она быстро впитывает длинные волны. Когда погружаешься под залитую солнцем поверхность, вода становится зеленой, затем затягивается сумеречной синевой, потом начинает походить на чернила цвета индиго и наконец чернеет. Через сто метров проходишь нижнюю границу эйфотической зоны [1]. Под ней не живут ни растения, ни водоросли. Гидрофоны Мэрди лежат глубже, между 200 и 300 метрами, в абсолютной темноте, на краю подводных скал, обрывающихся в километры огромной, недостижимой, чужой и выжидающей тьмы.
Кристофер закрыл глаза и слушал медленный, терпеливый шепот воды, но тут Стоун резко стащил наушники с его головы.
— Пошли, Озгерби. Брифинг.
— Что?
— Девять ноль-ноль, Пирретт. Ты что, не читаешь объявлений?
* * *
В светлой, теплой и безветренной комнате для брифингов яблоку негде было упасть. Капитан Говард Пирретт сидел за столом на слегка приподнятой платформе. За его спиной темнело пустое ноябрьское небо. Порывы ветра бросали в стекло капли дождя, словно пригоршни камешков. Один из помощников Пирретта положил пленку на проектор.
МЕТКИЙ СТРЕЛОК 83.
— Господа, — начал Пирретт, — и дамы.
Короткие рукава белоснежной рубашки не скрывали его загорелых мускулистых предплечий. Пирретт носил бы эту же самую рубашку, окажись он на мостике крейсера в Карибском море или за столом в Перл-Харборе, который он временно покинул. Прежде чем начать говорить, он дождался полной тишины в зале.
— Операция «Меткий Стрелок 1983», — наконец начал оратор, — не будет похожа на учения НАТО, в которых вы, возможно, участвовали. Отличие заключается вот в чем. Во-первых, в ней примут участие высшие чины. Премьер-министр Тэтчер и канцлер Шмидт. Секретарь Макфарлэйн. Ах да, еще и президент Рейган — он сыграет эпизодическую роль.
Кто-то из младших чинов рядом с Кристофером захихикал.
— Во-вторых, — продолжал Пирретт, — предстоит полномасштабная симуляция запуска термоядерного оружия. Ожидается высший уровень боеготовности.
