Они стали пробираться среди камней, старясь шуметь как можно меньше. Перестрелка медленно приближалась — бандиты отступали к морю.
Куривший бандит не успел даже затянуться в последний раз. Метать ножи Кторов умел не хуже цирковых артистов. Второй вскинул винтовку. Но выстрелить не успел. Кторов выстрелил раньше.
— На весла! — приказал он Котику.
До фелюги было метров восемьсот, но юноша греб неумело, поэтому, когда они достигли фелюги, стрельба уже шла на побережье.
Четверо греков подняли руки сразу же, не желая оказывать какого-либо сопротивления.
Кторов загнал их в трюм, приказав юноше стать у штурвала.
И тут раздался выстрел.
Пуля обожгла грудь, и Кторов вдруг подумал, что судьбу не обмануть. Уже падая на деревянную палубу, он сумел обернуться и выстрелить в человека, который его ранил. Уже потом он увидел, что в него стреляла женщина. Смазливенькая бабенка в дорожном платье и маленькой шляпке, которая после ответного выстрела отлетела в сторону, открывая рассыпающиеся черные волосы. Любовница атамана Мария Семенова, по прозвищу Паучиха, закончила свое существование на земле.
Левый бок жгло.
Кторов подполз к мачте и сел, стараясь не смотреть на мертвую женщину, рядом с которой поблескивал небольшой никелированный револьвер. Луна надолго вышла из-за туч. Огромная, жирная, истекающая лучами, она освещала побережье, где метались люди и вспыхивали выстрелы.
— Позови грека, — сказал Антон подбежавшему юноше.
Носатый грек встал, закрывая луну. В таком положении лица его не было видно, но этого и не требовалось.
— Заводи мотор, — приказал Кторов. — Иди к берегу.
С вооруженными людьми не спорят, грек усвоил это очень хорошо.
Метрах в двадцати от берега Кторов приказал греку заглушить мотор и поставить парус.
— Оська, — уже с некоторым усилием сказал он, чувствуя, что немеющие губы перестают повиноваться его воле. — Поди сюда!
— Здесь я, Антон Георгиевич, — белое большеглазое лицо склонилось над Кторовым.
— Достань из кармана на груди, — сказал Кторов.
Мальчишка повозился и выпрямился, держа в руках небольшую тонкую дудочку.
— Играй, — велел Кторов.
— Я не умею, товарищ Кторов, — сказал Котик. — Честное слово, я не умею!
— Тебе и не надо уметь, — Антон пошевелился и застонал от пронизывающей грудь боли. Ладонь попала во что-то липкое, теплое, и Кторов не сразу сообразил, что это его кровь, которая натекла на палубу. — Дуй, словно наигрываешь какую-то мелодию. Играй, Ося, играй!
Юноша растерянно поднес дудочку к губам.
И все изменилось на берегу.
- Все изменилось на берегу.
Прекратилась стрельба. Люди, уже не обращая друг на друга внимания, толпились ближе к воде, вглядываясь в темное водное пространство, на котором белым грубым куском, как незакрашенный на картине участок, белел парус фелюги. Стоял Александр Кумок, а рядом с ним раненый в руку Леня Медник, и уцелевшие бандиты, прорывавшиеся к берегу, чтобы уйти за кордон. Стояли чекисты и местная милиция, составлявшие отряд под командованием Гервасия Бонифатьевича Добужинского, и сам Гервасий Бонифатьевич, равный среди равных, ну, может быть, чуточку равнее других, стоял, задумчиво вглядываясь в ночную морскую гладь.
А дудочка играла странную мелодию, ошеломляя самого музыканта, не подозревавшего до того в себе музыкального дара, которого, собственно, и не было. В руках у Остапа Котика была не простая дудочка, в руках у него был знаменитый инструмент из легенд. В руках у Остапа Котика была дудочка гаммельнского крысолова. Именно она помогала Никите Африкановичу Мохову удерживать свою могущественную власть в преступном мире. Ведь кто по своей сути бандит, как не крыса, жиреющая на чужом несчастье и благоденствующая благодаря отобранному у других? Бандит, подобно крысе, любит жить в полутьме, невидимо для других, и появляется на свет лишь в двух случаях — когда есть возможность пограбить людей или проявить живущий в каждой бандитской душе кураж. Бандит, как и крыса, существо стайное и склонно поиздеваться над слабым, раболепствуя и пресмыкаясь перед сильным. Удивительно ли, что преступный мир подчинялся мелодии дудочки, как подчинились этому однажды крысы города Гаммельна?
