И Кумок со своей бандой вслушивались в мелодию с вожделением и страхом, потому что они уже были послушны Зову. Один за другим они бросались в море и плыли, плыли к покачивающейся на малых волнах фелюге. Плыли и скрывались по одному в морских глубинах. Дольше других держался на воде атаман. Но в один прекрасный момент он вскинул голову, разглядел приближающуюся фелюгу и увидел, что его на ней никто не ждет. Оттого и дальнейшие усилия показались ему напрасными и нелепыми, как черные звезды на дневном небе, которые он увидел, погружаясь в холодные морские глубины, где его, деловито пощелкивая клешнями, с нетерпением ждали местные привратники ада.
А тут и Гервасий Бонифатьевич вдруг махнул рукой, сел на песок и принялся стягивать непослушные сапоги. Зашел в воду, плеснул ею себе в лицо и поплыл в неизвестность, загребая по-собачьи и глядя перед собой. Вслед за ним последовали и некоторые чекисты с милиционерами из числа его особо доверенных сотрудников.
А следом за ними в слепом раже преследования в воду вошел Голем. Медленный и огромный, он уходил все дальше в море, взметая фонтаны искрящейся в лунном свете воды, море поглотило чудовище, и только всплески показывали его путь — частые вначале, они становились все реже и наконец исчезли вовсе, а морские воды, сомкнувшиеся над ним, не давали сделать однозначного вывода — то ли надпись, сделанная у чудовища на лбу, была смыта морской водой, то ли Голем ушел на такую глубину, что поверхность больше не хранила следов его передвижения.
Павел Борисович Гнатюк, закурив папиросу «Зефир», сел на камень и задумчиво спросил оказавшегося поблизости бойца:
— Бачил, браток, як они бежали? Як крысы с тонущего корабля.
— Товарищ Кторов! — плачуще сказал Ося Котик. — Ну, товарищ Кторов! Та откройте же глаза, бо мне боязно!
Белое испуганное лицо с большими умоляющими глазами выплыло из тьмы.
— Где мы? — спросил Антон, чувствуя, что не в силах пошевелиться.
— Да в море мы, в море, — нетерпеливо сказал юноша. — Дальше шо робити, товарищ Кторов?
— Все? — спросил Антон.
Юноша его понял.
— Все, товарищ Кторов, — сказал он. — Уж я натерпелся горя, глядя, как они… Прямо сердце зашлось, — и заплакал. Всхлипывая,
сообщил: — И михрютка этот каменный тоже утонул.
— Не реви, — сказал Кторов. — Прикажи греку, чтобы поворачивал к берегу.
— Та як я ему прикажу? — сквозь слезы спросил юноша. — Дядько здоровый, разве он меня послушает?
— Послушает, — Кторов попробовал улыбнуться, только улыбка, он чувствовал это, вышла страдальческой. — У тебя же наган, Ося!
Вооруженного человека всегда понимают быстрее, чем человека без ружья. Скажи ему, чтобы правил к берегу.
— Будет сделано, товарищ Кторов! — Остап Котик поднялся с колен.
— Погоди, — удержал его Антон. — Дудочка цела?
— А як же, при мне она, — доложил юноша.
— Вот и хорошо. Отдашь ее Павлу Борисовичу. Скажешь ему, что это и есть тот самый предмет, который надо вернуть Мохову. Скажи, что он обещал. И еще… скажи, чтобы про заклинание молчал. Бумаги пусть отправляет, а вот про заклинание не надо… И так крови много. Если так щедро ее лить, никакого человечества не хватит… А дудочку обязательно… Ты понял меня?
— Понял я, понял, — лицо Котика снова стало страдальческим, и губы задрожали. — Вы бы держались, товарищ Кторов. А то ведь как я Павлу Борисычу доложу?
Но Кторов уже не слышал его. Опрокинувшись на спину, он смотрел на звезды, вдруг высыпавшие над морем. Ветер куда-то угнал облака, и яркие звезды щедро усеяли черноту небес, словно торопились показать уходящему человеку свет. И в последние минуты своей жизни авантюрист и разведчик Антон Георгиевич Кторов думал о том, почему звезд не видно днем, ведь это так здорово — видеть их свет. Последней ему пришла в голову мысль о том, что все происходит правильно: звезды во тьме — это символы света. Но если бы они стали видны днем, то смотрелись бы черными точками, а разве нужны человеку символы вечной тьмы?
Глава девятая
Бокий размышлял.
Он нервно ходил по квартире, заложив руки за спину. Произошедшее в Лукоморске ему не нравилось, вернее, не нравилось ему, как все это изложил чекист, прибывший оттуда во исполнение посмертного распоряжения Кторова. Получалось, что никаких бумаг о материалах, необходимых для изготовления Голема, не сохранилось, единственный экземпляр затонул при нападении банды местного атамана, и даже секрет оживления этого странного существа канул в небытие со смертью Кторова.
