— Если вы полагаете, что можно играть в домино, не умея считать, пойдите и обыграйте Степана, — предложил воспитательнице Шутов.
На этом разговор закончился. Алла Павловна осталась при своем мнении, Шутов — при своем. И ни один из них не стал пытаться навязать свое мнение другому. Зачем, если они и без того прекрасно ладили?
Кира Алексеевна появилась последней. Быстро сунув в руки Шутову папку с документами для родителей Белочки, она забрала у него поводок. Таксика и отошла в сторону.
Двери шлюза плавно откатились в стороны, и в холл ввалилась почтенная матрона двухметрового роста, с ног до головы покрытая короткой желто-коричневой шерстью, с торчащими вверх острыми ушами и волочащимся по полу толстым животом. На принадлежность к полу указывало украшение из искусственных птичьих перьев, кокетливо заправленное за левое ухо, и тяжелая нитка натурального жемчуга, свисающая до самого живота джипайки. Рядом, на поводке шел зверек той же породы, что и Таксик, только размером чуть больше и со старческими мозолями на локтях и коленях.
Увидев заметно постаревшего Таксика, Шутов мысленно улыбнулся — выходит, не ошиблись они, причислив четвероногого найденыша к домашним животным.
— Вот переводчик, — прошептал на ухо Шутову незаметно подкравшийся сзади Братислав и сунул в руку директору маленькую плоскую коробочку.
Кивком поблагодарив гения, Шутов прикрепил переводчик к нагрудному карману форменной куртки.
И очень вовремя.
Окинув взглядом группу встречающих, мамаша обхватила руками свой необъятный живот и заголосила. Адаптируясь к тембру голоса джипайки, переводчик что-то невнятно прохрипел.
Позже, гораздо позже, когда уже все закончилось, Шутову объяснили, что джипайка обхватывает руками живот в тот момент, когда человек хватается за сердце. Ну, такая уж у них анатомия, у джипаев. А в тот момент Шутов решил, что после болтанки у прибывшей за своей дочкой мамаши случилось острое расстройство желудка и прямо сейчас ее вывернет на ковер.
Переводчик наконец справился с произношением джипайки.
— Дитятко мое! — так он перевел на русский завывания рыжей толстухи. — Кровинушка моя! Что ж они с тобой, изверги, сделали!..
Шутов удивленно посмотрел на Белочку.
Та стояла, держа за руку Аллу Павловну, и, похоже, так же, как и все остальные, не понимала причин мамашиной истерики.
— Мадам! — для солидности Шутов кашлянул в кулак. — Позвольте представиться, я директор Галактического сиротского приюта…
— Девочка моя, — не слушая Шутова, обратилась мамаша к Белочке. — Ничего не бойся, мама с тобой. Отпусти руку тети и медленно, слышишь, очень медленно, иди ко мне.
— Это твоя мама? — наклонившись, спросила у Белочки Алла Павловна.
— Да, — ответила девочка.
— Ты хочешь к ней пойти? — спросила на всякий случай Алла Павловна.
— Конечно, — кивнула Белочка. — Мне у вас нравится, тетя Алла, — добавила она, посмотрев воспитательнице в глаза. — Но я соскучилась по своим.
— Конечно, — улыбнулась малышке Алла Павловна и отпустила ее руку.
Присев и выставив перед собой короткую ручку, джипайка внимательно наблюдала за приближающейся к ней девочкой, как будто той и в самом деле грозила смертельная опасность.
Едва Белочка подошла к матери, та подхватила ее на руки и усадила на согнутый локоть.
— Девочка моя, — снова запричитала толстуха. — Что они с тобой сделали!
— Мне было здесь хорошо, мама, — заверила джипайку Белочка.
— Не говори глупостей! — мамаша как следует встряхнула дочку.
— А собственно, чем вы недовольны? — подал голос пришедший в себя Шутов.
— Я на вас жалобу подам! — взвизгнула в ответ джипайка. — На вас лично, на воспитателей и на весь ваш приют!
— Хорошо, — сделал успокаивающий жест Шутов. — Можете делать все, что сочтете нужным. Но лично мне объясните, в чем проблема?
— В том, что вы прививаете детям антисоциальное поведение! — голос джипайки сделался грозным, как у государственного обвинителя на судебном процессе, рассматривающем дело об измене родине. — А вы, — она указала рукой на притихшую Киру Алексеевну, — немедленно отпустите моего сына!
— Сына? — растерянно повторила Кира Алексеевна.
