От чего дрожат руки? От нечистой совести? От страха? От неприспособленности?
Я бросил работать где бы то ни было около года назад. Больше не в силах. Теперь — для того, чтобы получать ежемесячное пособие — мне нужно еженедельно «отмечаться» у психиатра. Ломать комедию и обещать исправиться ради своей же пользы. Недавно они придумали новую штуку. Раз в неделю (это значит два раза уже туда переться!) мне необходимо посещать психотерапевтическую группу по нервным расстройствам. Кто–то впадает в панику, у кого–то затяжная депрессия, кто–то просто сошел с ума и так далее. Что–то вроде «Полета над гнездом кукушки», но среди нас нет МакМерфи… Два часа мы сидим в тесной, пахнущей кофе комнатке на втором этаже старого здания и по очереди жалуемся на свои страдания и хворобы.
У нас есть все: русые усы, скрывающие гнилые уста, вставные челюсти в глубине карманов, набухшие на висках вены, бритые и небритые лобки, теплые и ледяные руки, груди способные вскормить слоненка, груди не способные вскормить никого, спутанные волосы, кошельки с фотографиями морских свинок, заколки, затычки, одеколон, кожаные и матерчатые вещи, медальоны, кольца и салфетки для вытирания слез. Наше напряжение велико. Нас сгрудили вместе для того, чтобы мы полюбили друг друга, но мы друг друга не любим и немного боимся. Мы очень разные, но ДРОЖЬ НАШИХ РУК одинакова.
Комната хранит молчание. Возникает робкая надежда, что все это превратится в жуткую оргию похабнейшего масштаба, со сдиранием друг с друга штанов и юбок, слюной и звериными криками. Так было бы интересней. Но, увы…
Молчание становится неприличным. Вдруг: невидимая вспышка электричества, нажата какая–то кнопка и начинаются голоса.
— Я наверное скоро уйду. Мне тяжело тут сидеть и смотреть на вас. Это невыносимо.
— Водила собаку на прогулку — а там без поводка нельзя… Штраф дали…
— Когда я была маленькой — мы с сестрой спали в одной кровати. Она меня терроризировала, говоря мне, что я слишком громко дышу.
— Двадцать пять лет потрачено зря… Больше не могу — слишком много энергии тратится…
— А завтра у меня интервью с работодателем… Хочу чтобы не дрожали руки.
— Дочь в психиатрической клинике, а еще я деньги потеряла…
— Теперь, когда я вижу сестру — у меня все внутри сжимается. Я боюсь ее.
— Для меня важно жить вот именно этим, настоящим моментом. Я хватаюсь за ручку кресла и концентрируюсь на ней. Она — это то, что сейчас.
— Хороший совет, спасибо. Буду глубоко дышать.
— Я знаю, я знаю. Я всегда все забываю. Я как глупая мышь…
— Я ходила к пастору, он сказал мне: «Пошли сестру на хуй»
— Я не безумец. Но мои действия и мысли безумны.
— Симпатизирую. Я сама алкоголичка. Шестнадцать месяцев как не пью….
— А «сукой» ты сестру когда–нибудь называла?
— Стероиды принимал. Инфекция в легких.
— Называла…
— Я всегда по утрам пишу на бумаге вопросы для самой себя. Почему все так? Зачем все так? И недавно я написала: зачем столько вопросов?
— Хочу всем напомнить, что все здесь строго анонимно и ничего из сказанного тут не пойдет дальше этих стен. Однако, если кто–то будет намекать на то, что он или она покончит жизнь самоубийством, или планирует кого–то порешить — мы будем вынуждены принять соответствующие меры.
— Когда я в первый раз в жизни выпил, я подумал: «Я нашел свой потерянный дом».
— Я вру врачам. Говорю им, что мне лучше. Говорю им: «Я хочу работать»
— Да, старший брат или сестра — это как третий родитель…
— Курю траву ради самолечения. Не знаю — то ли бросить ее совсем, то ли больше начать курить…
— Я не безумен! Безумны мои мысли и дей…..
— Когда я был маленький — я боялся уснуть. Самого процесса сна. Это как мини–смерть.
— А когда вышел из больницы — то понял, что им важно только мое выздоровление. А как я живу — всем плевать.
— Он кинул воздушный шарик с водой и попал мне в голову. Я ему: «Ах ты, маленькое говно!»
— Я очень боюсь своей соседки. Ужасная женщина.
— Да нет, дышу я тихо. Вот мне даже один мужчина как–то сказал, когда мы с ним переспали…
— Боюсь, что всем всегда мешаю. Моего ничего нет. Все чье–то чужое.
— …Увидел человека в черных перчатках в автобусе и ТАК напугался!
