Вы умеете жить и приносить радость себе и другим.
Однажды я пошел в театр (по–моему, на Таганке), и в антракте один молодой человек, вытащив из паспорта десять тысяч рублей, повел свою свежую как булочка подругу в буфет, чтобы там налопаться осетрины с фантой и обсудить игру актеров.
Когда спектакль кончился — я ехал домой на метро и чувствовал острейшую жалость к этой паре. Сам не знаю, почему. Как вспомню, как он из паспорта деньги доставал — так хоть плачь.
Мне жаль людей в очках. Когда они плачут — очки сразу снимаются.
Все–все таки вы все очень хорошие. Вас очень много, и я прошу, прошу прямо из толкающего кровь сердца:
— Хватит. Нас в этом мире достаточно.
Выражение «полно народу» хуже, чем любое матерное. Нет ничего пошлее и гаже, чем «народ».
Выражение «ради моих потомков» хуже всего когда–либо сказанного на свете.
Народ, народности — это же так неприлично! Поймите вы это наконец… Это как криво подставленное больничное судно. Паштет инфекционного кала, скользнув по краю, пластилинно ляпается на кафельный пол.
Все наши беды, наши страдания происходят потому, что после нас кто–то еще будет. Этим страшным «будет» мы парализованы от маковок до больших пальцев ног.
Наша индивидуальность ежесекундно придушена нашей численностью
Невозможно ничему радоваться, невозможно достигнуть счастья и прогресса в своих чувствах, когда вокруг тебя — в миллионах маток зреют плоды. Пока мы рожаем, осеменяем, брюхатим — у нас нет выхода. Мы навсегда пойманы, залиты в кубы цемента и опущены на дно шахты. Потому что так заведено, а «заведено» — тоже страшное слово.
Детишки продолжают поступать и каждый из них — комок земли на твой гроб.
Не спорю: детородный инстинкт силен — особенно у женщин. Наш род должен продолжаться. Чувство материнства прекрасно! Ах, ни с чем не сравнимые ощущения, когда новорожденного ребенка кладут тебе на потную грудь.
Но, милые женщины! Вы рожали и рожали тысячелетия. И всегда все одно и то же. Хотели бы вы хоть раз в жизни сделать, что то удивительное, что–то способное убить всех Богов и чертей и сделать вас Богинями? Не рожайте новых детей. Любите тех, кто остался. И самое главное: вы, непосредственно вы — отдельная единица — будете участвовать в великом освобождении земли и себя от смерти при жизни. При появлении на земле нового ребенка — все сразу сводится к нулю. Земле уже остоебенили эти нули (Земля мне лично не сообщала, но я уверен, что это так).
Если вы еще нерожавшая девушка — не поддавайтесь искушению. Материнство — неблагодарная и жуткая вещь. Мать навсегда проклята. Пять лет козы и «буль–буль–буль мой зайчик!!» скоро пройдут и начнется совсем не то, о чем ты мечтала. А вдруг твой сынок будет таким как я? Пожалеешь, ох как пожалеешь…
И, если бы я просил хоть что–то делать… но ведь то, что я прошу — так просто! Я прошу ничего не делать и только вовремя вытаскивать половой член из влагалища, пока убивающее надежду семя не прыснуло в багровую глубину и не откинуло наше счастье еще на один виток.
Свобода будет только тогда, когда мы наконец поймем, что самое великое, гуманное, легкое и правильное решение — это прекратить человеческий род и дожить наши дни, убывая количеством, а не увеличиваясь.
Забудьте об анархизме, коммунизме, фашизме, капитализме. Забудьте о любых проектах, которые нас осчастливят, или помирят, или наполнят гордостью. Это брехня. Это бессмысленно.
Да, когда люди начнут убывать — появятся хапуги, которые начнут занимать все больше и больше земли. Появятся оппортунисты и недоноски. Но все они со временем станут добрее, потому что жадность и невыносимое поведение — тоже следствие того, что «когда–нибудь наши потомки…» и так далее.
Когда мы останемся одни, наши пороки профильтруются через новое, удивительное чувство, которое будет все нарастать и нарастать. Я даю вам гарантию. Ну, а если кто–то зарежет меня средь бела дня: что ж, умирать все равно легче, когда знаешь, что ты «один из последних» Тем более, что все равно менты и пожарники останутся. Врачи останутся. Но новых не будет.
Когда с каждым днем нас будет становиться все меньше — все мы физически почувствуем, как с наших согнутых плеч сваливается невыносимый, уничтожавший нас груз. Можно будет в первый раз в жизни чем–то гордится. Каждый из нас станет личностью, хозяином вселенной и никакое божество, никакая теория эволюции не посмеет и пикнуть в нашем присутствии. Мы скомандуем Богу: «Лежать!», и он ляжет. Главный инстинкт разбит в пух и прах. Мы повернули реки вспять. Открытие Америки, первый полет на Луну, Китайская Стена, пенициллин — это все, простите, хуйня, когда тебе уже восемьдесят лет и ты продвигаешься по опустевшему городу и знаешь, что ты — один из последних. Ты — мудрее их всех. Ты понял самое главное и обманул то, что тысячелетиями сидело в тебе инстинктом.
