Свиристел пошарил под столом, достал оттуда внушительную бутыль. Зубами выдернул пробку, понюхал. Налил сначала три чарки, а потом, заметив жмущегося в углу Кликуна, плеснул еще и четвертую.
– Эге! И стряпчий с вами. Барон, да ты, никак, покупать пришел?
– Есть такое предложение, – подтвердил Обенаус. Хозяин взял его за плечи, повернул к окну и одобрительно покачал головой.
– Молоде-ец! Я из тебя знаешь какого купчину могу сделать? Только держись! Хотя ты и сам не промах. Ай да Альфред! Хватка есть, есть, признаю.
Свиристел поднял чарку.
– Ну, будь здоров! Только залпом пей, иначе захлебнешься. Стоеросовская водка – это тебе не бонси, и даже не кавальяк. От нее, знаешь ли, малярийные плазмодии дохнут.
– Слышал, – кивнул Обенаус.
Он опрокинул чарку и шумно выдохнул.
– Тьфу ты, горечь какая!
– Так на коре настоена.
– На коре дуба?
– Нет, хинного дерева.
– А! Остроумно.
– Ну да. Не водка, а гольная польза. От нее даже умнеют.
– За имение больше половины цены дать не могу, – сипло сообщил Обенаус.
– Во, сработало. Что ж, и на том спасибо. Мне сейчас торговаться глупо. Думаешь, помирать охота?
Прошка протянул перо и чернильницу. Свиристел подмахнул бумаги. Стряпчий молча поставил печать и тоже подписался. Ему дали денег, налили другую чарочку, с тем и выпровадили.
– Вот еще что! Помирать… – сказал Обенаус, усаживаясь на лавку. – Жить надо, Свиристел, жить! Теперь ты свободен, деньги есть. А чтобы не скучал, предлагаю чин лейтенанта во флоте его высочества.
– Не, спасибо, на службу не пойду.
– Почему?
– Ты же сам знаешь, буйный я. И свободу люблю.
– А если по контракту?
– По контракту? Пожалуй, что можно, – оживился Стоеросов. – Только если всю мою команду возьмешь.
– Возьму. Этаких-то молодцов не брать!
– А чего делать надо?
– Проводник нужен по Изгойному.
– Хаживал, хаживал.
– А еще нужно помочь через покаянский флот прорваться.
– Ага, вот это уже покруче. Через флот, значит.
– Через флот. Что, сможешь?
Свиристел почесал лохматую голову.
– Не сможешь?
– А сколько, по-твоему, покаянских кораблей сейчас стерегут выход в море?
– Двадцать.
– Нет. Уже двадцать три. Вчера приплыл Кусай Горошко на своем скампавее. Так он еще одну эскадру приметил. Со стороны Ситэ-Ройяля шла. Между прочим, под флагом шеф-адмирала.
– Сам Василиу?
– Наверное. Всерьез они за блокаду взялись.
– Ну, с нашей стороны тоже не мальчонка плывет.
– Уолтер?
– Да.
– Это хорошо. Серьезный мужик, головастый. А вот сколько у него кораблей будет? Ты не бойся, никому не скажу, даже если не сторгуемся.
– И не думал, – строго сказал Обенаус.
– Думал, думал, – усмехнулся Стоеросов. – Должность у тебя такая – думать про народ одно нехорошее. И при этом улыбаться. Ну, сколько?
– Десять, – улыбнулся барон.
– Десять – это всего. Ты мне скажи, сколько из них боевых?
– Семь.
– М-да. Семь – это не флот. Всего лишь эскадра.
– Зато какая! В нее входят все три наших линкора серии «Магденау».
– Вот это и плохо. У линкоров осадка большая, не в каждый пролив протиснутся.
– Покаянские линкоры в воде сидят еще глубже.
– Верно. Зато их много.
– Так что, не возьмешься?
– Ну почему? Авось пробьемся. Берусь, Германыч. Есть кое-какие мыслишки.
– Прекрасно. Сколько скампавеев можешь снарядить?
– А чего снаряжать, они готовые. Только народу от силы на один наберется. Поразбежались все, а собирать не хочу. Побежали раз, побегут и два. Да и задерживаться в Муроме, сам понимаешь, мне сейчас не резон.
– Что ж. Один, так один. Уверен, пользы ты принесешь много и с одним скампавеем. Вот вексель и письмо для адмирала. Только смотри, не перепутай! Ни то, ни другое не должно попасть к люминесценцию.
– Хо-хо! Не попадут. Особенно вексель.
– По рукам?
Стоеросов легонько стиснул узкую кисть посла. Тот все же охнул.
– Свиристел, сделай для экспедиции все как надо, – сказал Обенаус, тряся рукой. – Как надо сделай, лично тебя прошу.
– Табурет твою лавку! Барон, ты ж меня из петли вынул. Что я, не уважу, что ли? Давай поцалуемся.
– Погоди. Можно еще твоей огненной отведать?
– Германыч! Мужик ты не хилый. Но не муромских же кровей. Выдюжишь?
– Наоборот, я без этого не выдюжу, честное слово. Да и бабка у меня все же четырховская была. Авось поможет, заступница. Такое надо тебе сказать… Прямо и не знаю, с чего начать.
