– Что, это так обязательно?
– А как же, друг мой! Сами посудите. Гоняю по городу двадцать пять солдат – и ни одного врага базилевса. Можно подумать, их нет! Позор, конец престижу. К тому же, по секрету вам скажу, платят мне за сданную голову.
– А, только-то. Ну, эту проблему мы сейчас решим.
– Каким образом?
– О, простейшим. Помните моего вороного?
Мармиль отставил недопитую кружку.
– Ага. Того, с белыми чулками?
– Да.
– Помню, как не помнить. Великолепный жеребец! И что же?
– Предлагаю его вам.
Префект укоризненно покачал головой.
– Подарок при исполнении – это взятка, дорогой Гюстав.
– Кто говорит о подарке? Готов уступить за… э… полтора цехина.
– За сколько, за сколько? – не поверил своим ушам Мармиль.
– За полтора. Устроит?
– Идет. Только вот беда, – Мармиль похлопал по карманам, – я не ношу с собой кошелька на службе.
– Мудро.
– Да. Позору не оберешься, если стянут.
– Что и говорить, – согласился Гюстав.
– Так вот, денег при мне нет, – радостно повторил алькальд.
– О, пустяки, – сказал мэтр Портобелло наиболее благородным из своих голосов. – С удовольствием стану вашим кредитором, обрат алькальд!
– Договорились, – сказал Мармиль. – Но учтите, я здесь ни при чем. Деньги вы даете не мне, а благородному капи… съеру Форе. Как поняли?
– Почту за честь.
Алькальд допил вино и со стуком поставил кружку.
– Сержант, вы видели в этом убогом кабачке врагов базилевса?
Сержант обвел таверну фиолетовым носищем, крякнул и очень здравомысленно изрек:
– Да нету ж никого, шеф. Окромя следов драки.
– Вот и мне так показалось, обрат мой, хранитель закона. Возьмите пару бутылок. Жить-то всем надо… По милости Пресветлого.
– Кры-гом! – мгновенно скомандовал сержант. – Шевелись, дармоеды! Думаете, враги базилевса нашего, императора ненаглядного, только и знают, что по кабакам сидеть? Шиш вам, рахитики! Враги, они есть везде повсюду! Только в других местах прячутся. Дошло до дышла?
– Так точно, обрат сержант. Ясно.
– А кому неясно – морду набью. Ну-ка, шагом… арш!
Громыхая и лязгая, альгвасилы двинулись к выходу. Мармиль доверительно склонился к Гюставу.
– Будьте осторожнее, съер. Ордера на ваш арест у нас еще нет, но увольнением из армии дело не ограничится. А от серых пискалов ни жеребцом, ни даже телкой не отделаешься. Впрочем, кому я советую? Умный человек всегда сообразит, чем прикрыть вместилище мозгов!
Тут он подмигнул, гулко захохотал, напялил на лысую голову шляпу и удалился.
– Сударь! Так вы и есть тот самый знаменитый капитан Форе? – почтительно спросил кабатчик.
– Бывший капитан.
– Не имеет значения! Не далее чем вчера в этом трактире пели ваши песни.
Почти не фальшивя трактирщик пропел:
Струятся осыпью дорожки,
Невесть куда зовут людей,
Невесть зачем плодятся кошки
Великой родины моей…
– Это ж ваши стихи?
– Так говорят.
– Чем могу быть полезен?
– Постель, – сказал Гюстав. – И разбудите, когда кто-нибудь спросит меня и при этом скажет, что долг платежом красен. Всем прочим отвечать, что…
– Понял. Я буду очень удивляться. Вот так.
Портобелло развел руки.
– Разве может в портовом кабаке ночевать гвардейский капитан?
– Бывший.
– Не имеет значения! Капитанов много, но песни пишет один. А мы-то вас за пискала приняли… Это ж могло такое в голову прийти! Извините, съер. Доносчиков в наших злачных местах давно уж повывели, вот я нюх и потерял.
– Постель, – повторил Гюстав.
Он не спал уже две ночи. Потому что бубудуски имели обыкновение приходить по ночам. Как ни храбрись, к этому следовало быть готовым.
* * *
Портобелло растолкал Гюстава уже после полуночи.
– К вам пришли, сударь. Долг, мол, платежом красен. Так и говорят.
Гюстав спал не раздеваясь. Плеснув в лицо водой, он спустился в нижний зал.
Следы драки там уже ликвидировали, перевернутые стулья громоздились на столах, а пол подметала шустрая девчушка.
– На улице, – прошептал кабатчик.
Гюстав ощупал пояс. Непривычно было ощущать вместо двух привычных рукояток только одну. Стащил-таки кривоносый Джованни! Но сейчас было не до поисков пропавшего пистолета.
– Его кто-нибудь пасет?
– Да вроде нет.
Прикрывшись на всякий случай рукой (этот нехитрый прием не раз выручал его при внезапных ударах по голове), Гюстав вышел во двор.
