— Смотри, Глухарь, уюзжають. Ведать и вправду волколака побили. Глядь какой мешок. Они его небось с собой уволокли.
— Чаго?!
— Говорю, волколка покойного везут!
— А-а… да не волколак-то был. Бабка моя говорит, что это все чокнутый.
— Да слушай больше ты бабку свою! Бабы — дуры.
— Чаго?!
— Говорю, дуры — бабы!
— А-а… ну а тогда что ж чокнутый-то в бежал так в припрыжку?
— А… так может побегать захотелось… Да и не убег небось, от всей деревни-то…
— Кто знает…
Несмотря на то, что их слова крайне заинтересовали Шуса, обернулся он только после того, как пересек Кнарл. Его взор привлек столб дыма, подымающийся в пасмурное небо, как раз из с того края деревни, откуда доносился гомон человеческих голосов.
Почему-то Шусу хотелось, чтобы в словах Глухаря была хоть капля правды.
* * *
Как оказалось, покойный Сэллес погорячился, когда обещал, что до дороги им придется добираться целый день. Уже часа через три копыта их лошадей врезались в не слишком наезженную, но все же действующую дорогу, по которой уже к следующему полудню они добрались до приграничной крепости Раарнар, в которой смогли пополнить свои запасы, воспользовавшись деньгами, которые Холдар позаимствовал у трактирщика, рассудив, что ему они все равно теперь не понадобятся.
На следующий день они покинули город, несмотря на предупреждение одного из стражников, что если они поедут дальше, их ждут лишь иссушенная земля, да демоны в шкурах диких животных, скачущие на не менее диких скакунах.
— Вот мы и ступили на землю благословенного халифата. — вдруг заявил Холдар примерно через полчаса после выезда.
— Ты так радуешься этому, будто бы халифат — твоя родина. — невыспавшимся голосом заметил Фамбер.
— Ты прав, пусть я не здесь родился, но он стал моей новой родиной. И между прочим, здесь мне платят за патриотизм, в отличие от того городка, из которого мы с тобой родом.
— А-а, так все дело в этом. Напомни еще раз, в каком качестве ты состоишь при халифе? Наполняешь грелку для кровати?
— Что ты, Тюр-Тюр. Подобными вещами у нас занимаются рабы. Впрочем, если уж ты так рвешься, то как доберемся до Бахтир-Таль-Асы я продам тебя на невольничьем рынке. Если будешь усердно работать, и тебя не повесят, быть может, тебя перепродадут в столицу, а там и до дворца недалеко, — совершенно серьезно ответил Холдар.
— Думаешь, у тебя получится продать Лендальского посла на невольничьем рынке? — не обратив внимания на кличку, поинтересовался Фамбер.
— Не беспокойся, у меня хватит авторитета. В конце концов, я — улфулдар тайной гвардии халифа и… Постой-ка, посол?
— А я разве не говорил? — удивленно спросил Фамбер.
— Представь себе, нет. Да и с какой стати тебя назначили посолом?
— А ты думал, я просто от скуки решил отправиться в халифат?
— По правде, я думал, что у тебя какие-то дела с нашими волшебниками или еще что-то в этом роде.
— Делать мне нечего, кроме как ездить к вашим магам, — презрительно ответил Фамбер. — Можно подумать что…
— Простите, учитель, — перебил волшебника Шус. — Но… там какие-то люди и они, похоже, едут к нам.
Взглянув в том направлении, в котором указывал его ученик, Фамбер обнаружил группу всадников, без сомнения, направляющуюся в их сторону.
— Хорошо, что ты их заметил, Шус. — похвалил ученика волшебник. — Думаю, у нас еще есть шанс скрыться, если они нас еще не заметили.
— Уже поздно, — остановил Холдар уже поворачивающего свою лошадь волшебника. — Они уже давно заметили нас.
— Так ты знал о них? — не поверил своим ушам Фамбер. — Что ж ты молчал?!
— Скорее всего, это разведчики кочевников, а не бандиты.
— Будто бы есть какая-то разница. — огрызнулся Фамбер.
— Не торопись их испепелять, — предостерег Фамбера Холдар. Волшебник же при этих словах гордо отвернулся и пробормотал что-то вроде: «Делать мне нечего, кроме как пачкать руки о всяких безмозглых кочевников». Тем временем Холдар продолжал:
— Пойми, что я — улфулдар тайной гвардии халифа, а как я уже говорил, мы въехали на территорию Келхарского халифата. А все мужчины кочевых племен официально считаются солдатами халифа, так что они должны подчиняться офицеру, к тому же такому высокопоставленному, как я.
