— А как его зовут? Мне ведь надо как-то… обращаться к величайшему из великих.
— Нуй-Ли-Фар I, уважаемый господин посол, — так же шепотом ответил царедворец.
Двери распахнулись, но как оказалось, не перед Лендальским посолом. Последнему пришлось шарахнуться в сторону, во избежание столкновения с парой стражников, ведущих какого-то молодого человека в съехавшей набок чалме. Вернее было бы сказать, что они не вели его, а тащили. Во всяком случае, ноги он не переставлял, но стражники были достаточно сильными ребятами, чтобы держать паренька ровно. Так что, если не смотреть на его ноги, казалось, что все в порядке. Лицо паренька было бело, как простыня, вымоченная в синьке, а губы то и дело что-то произносили. До слуха Фамбера донеслось лишь: «Харга вед-га уз…». Он понятия не имел, что это значит, но тон, которым это было произнесено, не оставлял сомнений в том, что паренька не ждет ничего хорошего.
За те три дня, что посол Лендала не появлялся в тронном зале, последний не претерпел существенных изменений. Если быть точнее, то он не претерпевал их последние несколько сотен лет. За это время сменился не один халиф и далеко не все из них уходили по собственной воле. По правде говоря, количество халифов, умерших по естественным причинам, катастрофически близко подходило к нулевой отметке, если, конечно, опускать халифов до стандартов обычных смертных, и считать, что насильственная смерть для них неестественна. Но все поколения халифов считали своим долгом восседать именно в этом, а не каком-то другом зале дворца.
Впрочем, число придворных несколько поубавилось, но это было результатом того, что любое существо, наделенное инстинктом выживания, в ситуациях подобных той, что сложилась во дворце халифа Келхарского халифата, старается стать как можно меньше и незаметнее. А учитывая, то, что в этих коридорах способны надолго задержаться лишь те, кто наделен инстинктом выживания не меньшим, чем у Келхарского рогатого крокодила, который не претерпел существенных изменений за последние несколько миллиардов лет, неудивительно, что они умудрились стать незаметнее кротов, впавших в спячку под метровым слоем снега.
— На колени, посол! — раскатился по залу приказ, не дав Лендальскому послу сделать и десятка шагов.
Фамбер не удивился тому, что голос звучал повелительно и не оставлял никакого сомнения в то, что именно таким голосом и должен обладать халиф, хоть он и отметил, что этот голос на порядок повелительнее и царственнее голоса Хул-Дул-Гур-Бур-Фура V. Его поразило то, что к нему обратились на его родном языке, который поголовно все жители халифата именуют «языком северных варваров», даже тогда, когда разговаривают с его носителями. Сам Нуй-Ли-Фар I гораздо больше своего предшественника походил на грозного повелителя величайшего халифата в мире.
— Величайший из великих просит вас стать на колени, уважаемый господин посол — раздался голос откуда-то из-за спины задумавшегося Фамбера, — вы же не хотите повторить судьбу других послов.
— Да, конечно, — очнулся волшебник.
До того Фамберу ни разу не приходилось вставать перед кем-то на колени, по крайней мере, по собственной воле. Этот раз не стал исключением. В конце концов, угрозу незамедлительной физической расправы вполне можно счесть принуждением. В своем падении Фамбер был не одинок. За собой он потащил и своего ученика, у которого, несмотря на его социальное положение, тоже было не так уж много опыта в подобных развлечениях. Причина была проста. «Задница бога» была слишком неприметной и захолустной деревушкой даже по меркам Гейнереза. Так за те шестнадцать лет, что в ней что прожил Шус, попросту не объявлялось никого, перед кем стоило бы падать на колени.
Пауза затягивалась. Фамбер, так и не придумавший, что же ему говорить и делать, рассматривал размытое отражение своего носа. Наконец, когда, по мнению новоиспеченного халифа, посол столь презренного государства, как Лендал, в достаточной мере ознакомился с гладкостью и температурой пола, Нуй-Ли-Фар I произнес:
— Встаньте.
По залу прокатилось шуршание, производимое халатами и башмаками придворных, которые уже порядком устали от подобной физкультуры, ведь вставать, падать на колени и опять вставать им приходилось в среднем раз в три минуты. Именно столько длилась каждая из аудиенций. При которых к их величайшему, но тихому сожалению, халиф ни разу не выехал из-под пола на троне.
